Открытое

На самом деле, когда его Эмпатия впервые проявилась, он закончил тем, что смеялся и плакал одновременно… и в ту ночь его сильно тошнило. И конечно, тошнота была отчасти из-за того, что он внезапно получил доказательство того, как мало его родители заботились о нем, но это было также потому, что быть Эмпатом иногда тяжело.

— Теперь ты чувствуешь себя лучше, не так ли? — спросил Элвин.

Он был абсолютно прав.

Он также не был уверен, хочет ли он пнуть себя за то, что был таким тупым, или завернуть Элвина в гигантские медвежьи объятия. Но он удовольствовался тем, что рухнул обратно на подушки, сотрясаясь от такого громкого смеха, что стало немного трудно дышать.

— Хм… думаю, пора дать нашему мальчику успокоительное, — заметила Ро.

— Нет, я в порядке, — выдавил Киф, впервые имея это в виду. — Это просто… неужели ты не понимаешь, что это значит? Моя мама чуть не убила меня, и проводила болезненные эксперименты на себе и на моем отце, и взяла в плен мальчика-челку, и заключила очень плохую сделку с королем Энки… и кто знает, какие еще нелепые вещи она сделала… все это для того, чтобы снова заставить меня проявиться Эмпатом! Это как… самый эпический провал из всех эпических провалов!

Снова раздался смех, и он прижал колени к груди, когда слезы облегчения потекли по его щекам.

Его мама не изменила его!

Все, что ему нужно — это пара дней, чтобы его Эмпатия успокоилась, и тогда он снова станет прежним!

Или это то, во что он начал верить… пока Фитцу не пришлось пойти и доказать, что он был худшим лучшим другом в истории лучших друзей, спросив:

— Хорошо, но… а как насчет подражания?

— Подражания? — повторил Элвин, пока Киф пытался подсчитать, сколько раз он сможет ударить бирюзоглазого парня подушкой, прежде чем Элвин остановит его.

Он должен был просто схватить подушку и начать бить, потому что тогда он мог бы остановить Фитца от добавления:

— Вот почему Киф так побледнел после того, как изобразил мой голос. Ему показалось, что он пробудил какой-то глубинный инстинкт, который звучит как имитация, не так ли? А его мама — Полиглот. А Полиглоты обычно обладают более чем одной способностью, так что…

Киф снова принялся душить свои одеяла.

— Может быть, ты все-таки скажешь это, Фитци, раз уж ты в это веришь.

Фитц пнул носком сапога в бок второго ботинка.

— Даже если я прав, это не так уж плохо. Значит, ты Полиглот и Эмпат? Значит…

— Ты? — прервал его новый голос.

Красивый голос.

Любимый голос Кифа — даже когда он скрипел от волнения.

Но едва он успел заметить пару карих глаз с золотыми крапинками, как крикнул:

— Пора тебе сюда, Фостер! — как эмоциональная буря обрушилась на его чувства.

Паника, смятение, радость, страх и разочарование — плюс миллиард других вещей, которые Киф не мог перевести, потому что это было слишком много для его бедного стучащего мозга.

— Тебе, наверное, стоит отойти, Софи, — предупредил Фитц. — Я думаю, что твои эмоции слишком сильны для него.

— Нет, это не так, — поспорил Киф… и надо же, его голос звучал напряженно. Он откашлялся и попробовал снова. — Все в порядке. Клянусь, я в порядке.

— Он все время так говорит, — сказал ей Фитц, потому что умолял дать ему по лицу. И если бы мир не стал таким запутанным, Киф, возможно, дал бы ему, когда Фитц добавил: — Но Киф улавливает все наши эмоции, даже не пытаясь. И он всегда был в состоянии сделать это с тобой, поэтому я думаю, что ты подавляешь его прямо сейчас.

— Ладно, мне больше не нравится капитан Идеальные Штанишки, — объявила Ро.

Киф был рядом с ней, и, вероятно, именно поэтому он выпалил:

— Э-э, для протокола, большая часть эмоций исходит от тебя, Фитци. У тебя случайно нет каких-то неразрешенных чувств к кому-то в этой комнате?

Последовала мучительная тишина… вместе с достаточным количеством страданий, чтобы сделать комнату размытой. Все, что Киф мог видеть, были цветные пятна, и он закрыл глаза и потер виски, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы исправить беспорядок, который он только что устроил, но это только усилило головокружение.

Элвин кашлянул.

— Ну. Я думаю, что, возможно, часы посещений должны быть…

— Нет, — перебил его Киф, поворачиваясь к тому месту, где несколько секунд назад сидел Элвин. — Все в порядке. Мои чувства просто… должны приспособиться. К тому же я никогда ничего не принимал от головной боли и тошноты. А должен был.

— Да, ты должен, — согласился Элвин, наклоняясь, чтобы прошептать, — думаю, Ро была права насчет того, что нам нужно, чтобы заставить тебя сотрудничать… или кто нам нужен.

Киф почувствовал, как у него запылали щеки.

Он хотел огрызнуться в ответ каким-нибудь умным отрицанием, но остроумное подшучивание было слишком для его вращающегося мозга. Поэтому он ограничился пожатием плеч, когда размытая фигура Элвина двинулась к разноцветным полкам с эликсирами, и звук стеклянных пузырьков, звенящих друг о друга, эхом отозвался в неловкости.