Открытый брак

— Марина довольно быстро уснула, — отчитывается Наиль, снимая футболку и бросая её в кресло. — Две страницы, и готово.

Не поднимая взгляд, киваю. На языке сочится яд.

— Не выразительно читал, должно быть.

Слышу, как приближается к кровати, шумно выдыхает. Встает коленями на матрас и упирается бёдрами в мои ноги.

— Наиль…

Сердце замирает. Я хочу отказаться, но чувствую мощный прилив желания, когда сильные ладони начинают против воли съезжать к талии.

— Что?

Приподняв таз, помогаю снять стринги. Тонкие верёвки скользят по ногам. Оказываются в кулаке у Наиля. Затем где-то на полу.

— Проблем со звукоизоляцией нет. Какую ещё отговорку придумаешь?

Низкий голос прокатывается мурашками по коже. Я давно успела привыкнуть к тому, что Наиль мой и только мой. Это как данность. Что-то постоянное и неоспоримое.

Что же. Я ошиблась. Уверенность вдруг пошатнулась и дала под дых.

Теперь я адово ревную. Вовсе не так, как во время обмена. Тогда ревность казалась искусственно вызванной и вполне контролируемой. Очень даже безопасной. Сейчас — осязаемой и острой, от которой натуральным образом ломает. И сильно-сильно больно.

Наиль разводит мои ноги и мягко раскрывает. Опускает взгляд, сглатывает. Его мышцы на теле напрягаются и красиво перекатываются.

Я часто дышу и заторможенно наблюдаю, ощущая, как внутри разрывает от противоречий. Хочется отталкивать, бить и царапать. Затем целовать, трогать и чувствовать. В себе и на себе. Будто в другой раз попросту не предоставится такой возможности.

Муж наклоняется и нависает. Целует грудь сквозь кружево бюстгальтера, прикусывает зубами соски.

Затем перемещается к животу и лобку. Когда замираю — прижимается губами к промежности, заставляя меня выгнуться от удовольствия и протяжно застонать.

Под кожей ток.

Я вся — как оголенный нерв. Падаю на подушку, смотрю в потолок.

Я люблю, когда Наиль ласкает меня орально. С наслаждением и упоением. Я многое в нем люблю. Его всего. С годами перестаешь так остро это ощущать. Когда чувствуешь, что теряешь — особенно сильно включаются эмоции и инстинкты. Или самый что ни есть здоровый эгоизм и банальное нежелание отдавать свое.

Влажный язык проходится лёгкими ненавязчивыми движениями между половых губ, увлажняя и делая приятно.

Моя грудь высоко и рвано вздымается. Пальцы сминают простыни. Тело слабеет и становится покорным и податливым. Почти пластилиновым.

Приподнявшись на локтях, я смотрю на темную макушку у моих ног. Колючая щетина задевает внутреннюю сторону бёдер. Язык на контрасте действует слишком нежно и умело. Кружа вокруг клитора, опускаясь ниже. Проникая, собирая влагу и возвращаясь обратно. То надавливая на чувствительные точки, то быстро двигаясь из стороны в сторону. Именно так, как я обожаю.

Усмехнувшись, представляю, что Настя до сих пор ждёт. Не спит. Курит. Смотрит в окно. Не догадываясь, что Наиль увлеченно вылизывает жену.

И я испытываю почти садистское удовольствие от того, что эта ночь будет для неё бессонной и нервной. На последнее признание Журавлёва не получит ответ. Возможно, даже решит, что им с Наилем не судьба быть вместе.

Сегодня он мой. Со мной.

Быстро пробегается губами по коже, прикусывает лодыжку и область под коленом. Возвращается к промежности, целует. К губам и языку добавляет палец. Толкается с глухим стоном, синхронным моему.

Я выгибаюсь, глажу мужа по густым волосам. Прижимаю к себе. Ближе, теснее. Прошу, требую. Почти умоляю.

Взрываюсь резко и неожиданно — даже подкидывает.

Перед глазами блики. Из груди рвутся стоны. Меня накрывает мощной волной удовольствия.

Наиль не дает мне времени опомниться. Встает коленями на матрас, спускает штаны и белье. Вытирает ладонью влажные от смазки губы, а затем проводит рукой по прекрасному вздыбленному члену.

Опускается на меня. Плавно входит. Громко выдыхает, транслируя кайф и желание.

Ноздри щекочет запах моего удовольствия и дорогого алкоголя, который мы пили за ужином.

Обхватываю ладонями щёки мужа, смотрю в беспросветные чёрные глаза. Признания застревают где-то в горле.

— Что это было?.. Вроде бы не у меня сегодня день рождения…

Наиль толкается глубже и интенсивнее. Отстранившись, запрокидывает мои ноги себе на плечи, чтобы до упора. Максимально глубоко и тесно.

Кровь нагревается, ускоряется.

Я вспоминаю, как Саркиев подкатывал ко мне в общежитии со своими тупыми пошлыми шуточками. Говорил, что такие длинные и красивые ножки, как у меня, обязаны быть на его сильных плечах. Всегда.

Я тогда смущалась, робела. Злилась. И все сильнее влюблялась в безбашенного и напористого парня.

— Ничего не хочешь пожелать?

Толчки становятся резче и жестче.

Значит, заметил, что я не сказала тост и не поздравила. Интересно, его обидело? Или просто так?..

— Будь счастлив, — произношу с дребезжанием в голосе.

Наиль прижимается влажным лбом к моему лбу. Двигает бёдрами, замедляется. Дёргает уголками губ. Усмехнувшись, произносит:

— Спасибо. С этим и правда что-то не ладится.

Глава 63