Открытый брак

Я кожей чувствую его запредельное желание, которое переходит почти что в потребность. Дикую, одержимую. Вибрацией передающуюся и мне.

— Не хочу спугнуть.

Возможно, это было условием. Не знаю. Путаюсь. Мурашки врассыпную ползут по телу. Музыка звучит будто в вакууме, а пол кажется абсолютно неустойчивым. Когда твёрдые губы прижимаются к моим — он и вовсе уходит из-под ног.

Приоткрыв рот, позволяю большее. Ощущаю стремительные движения, влажные касания. В ушах гул. Чужой приятный вкус перемешивается с моим — хмельным и ягодным. Я привыкла к другому.

Несдержанно ахаю. Голова идёт кругом, когда язык толкается между зубов и проходится по нёбу. В лёгких упрямо не хватает кислорода. Я не пьяна, но чувствую, будто да.

Глажу каменные плечи, пытаясь расслабить и сбавить напор. Мягче, затем — одобрительнее. Поощряя.

Журавлёв целует дерзко, умело и адски горячо. Так, будто давно и сильно хотел. Каждая клетка вспыхивает, зажигается, воспламеняется и восстаёт из пепла.

Я позволяю многое. Всё. Тянусь навстречу, облизываю жесткие губы. Теряюсь, потому что многого не умею. С ним — нет.

Мужские ладони плавно едут вниз, накрывают ягодицы. Не встретив сопротивления, сминают. До покалывания, до вспышек. Расстояние становится предельно опасным и критическим. Отделяет два слоя одежды. И согласие — моё и Наиля.

Зажмурившись, взволнованно отвечаю на поцелуй. Пытаюсь поймать одинаковый ритм, сплетаясь в мучительных и запредельных ласках. Судя по приглушённому тихому стону — делаю это хорошо.

— Хватит… — почти шепчу, отведя голову.

Первой разрываю поцелуй, получив возможность сделать желанный и такой необходимый вдох. Собираю мысли в кучу, жду ответа. Соски, прикрытые тканью платья, ощутимо твердеют и болезненно ноют. Приличные жёны наверняка себя так не ведут, но на мне маска — можно расслабиться и притвориться. Главное, потом не запутаться — кто есть кто.

Ищу глазами мужа, оборачиваюсь. Губы пылают и пульсируют, а сердце резко ухает в пятки, когда я вижу, что уже вся компания в сборе.

В соседнем от Наиля кресле сидит Настя. Закинув ногу на ногу, потягивает вино. Волнуется, но, тем не менее, что-то оживлённо и громко рассказывает.

Выглядит, как и всегда, потрясающе. Влажные после душа волосы рассыпаны по плечам. Платье короткое и открытое. Без проблем можно заглянуть в глубокий вырез декольте и не только.

Саркиев не выглядит ни смущенным, ни злым. Собранным и задумчивым — да. Брови сведены к переносице, дыхание частое. Сердце, готова поспорить, выпрыгивает из груди. При зрительном контакте между нами вспыхивают молнии. Он слушает Настю предельно внимательно, согласно кивает. Отрешенно усмехается, но по-прежнему неотрывно смотрит на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И давно у вас?..

Я запинаюсь, возобновляя движения в танце. Жмусь теснее, облизываю губы. Робею, будто впервые иду на близость с мужчиной. Туфли намертво прилипают к полу, и каждое движение — пытка.

Саша гладит мою поясницу, успокаивая и пытаясь привести мой сошедший с ума пульс в норму.

— Что, Полин?

Понимаю, что не договорила, но мне непременно нужно искать мужа. Видеть его эмоции, интерес. Получать подпитку. Осознавать, что не зря. Чувствовать, что всё идёт так, как надо. В те короткие секунды, когда перед глазами стены, подсвечивающееся светодиодным светильником, камин или окно — я внутреннее терзаюсь. Маска давит.

— Давно у вас открытые отношения?

Теплые губы нежно мажут по виску. Намеренно, конечно же. Я испытываю при этом необычный щемящий трепет.

— Наверное, всегда. Я довольно свободолюбивый человек. В мифы о вечной романтической любви не верю.

— Почему?

— Потому что с точки зрения доказательной науки человек по определению не создан для моногамных отношений на всю жизнь. Между партнёрами должно быть свободное пространство. В другом формате я себя не представляю.

Что-то в этом есть, наверное. Проблема в том, что я отказываюсь вникать из-за обилия более значимых событий.

— Мы бы никогда не поладили с тобой в этом вопросе.

Журавлёв усмехается.

— Я бы подстроился.

Наиль курит кальян поочередно с Настей. Передав ей мундштук, ловит мой взгляд. Чуть склонив голову набок, рассматривает от макушки до пят. Интересно, что станет для него спусковым крючком? И станет ли вообще?

— Наверное, за всю жизнь девушек было столько, что не сосчитать…

Песня плавно подходит к завершению, но движения налажены до автоматизма. Остановиться — значит перейти к следующему этапу, а я не совсем готова.

— Вполне сосчитать.

Вседозволенность развязывает руки, хотя я и прислушиваюсь к каждому звуку и шороху. Чуточку смелею, провожу пятерней по колючему затылку Журавлёва. Волосы густые и жесткие, как проволока. Тело стальное. Он напряжен, хотя и пытается вести непринуждённый спокойный разговор.

— И какой же я буду по счёту?