Открывая новые горизонты. Споры у истоков русcкого кино. Жизнь и творчество Марка Алданова

"Святая Елена, маленький остров" тоже могла быть названа повестью о смерти – заканчивается смертью Наполеона. Вместе с тем у читателя не рождается ощущение трагического: романист смотрел на жизнь глазами историка, постоянно помня, что гибель великой империи или смерть выдающегося человека лишь частный случай, окончание одного акта пьесы под названием "история", но не действия в целом – оно продолжается, покуда существует человеческий род. Через десятилетия или века события вновь удивительным образом напоминают давно прошедшие, но узор каждый раз повторяется не вполне, складывается отчасти по-новому, как в калейдоскопе, и остается увлеченно следить за переливами меняющегося узора. "Умный человек сам должен был почувствовать, что Наполеон не может бежать в корзине с бельем", – роняет Алданов, и в памяти читателя 20-х годов возникала недавняя неловкая ситуация, когда из революционного Петрограда бежал, как говорили, переодевшись в женское платье, один из тех, кто "глядел в Наполеоны", – Керенский.

      Наполеон Алданова личность крупная и одаренная. Масштабны его размышления о судьбах мира, об уроках истории. Но в повести появляется образ представителя русского императора на острове Святой Елены графа Александра Антоновича де Бальмена – и этот герой, не вошедший в историю, тоже мыслит широко. Шотландец по крови, русский по воспитанию, де Бальмен не сделал блестящей карьеры потому, что сам не хотел ее делать, был от природы любопытен, но не честолюбив. Чрезвычайно важная авторская мысль, она пройдет красной нитью через все творчество Алданова: принципиальной разницы между знаменитостями, "великими людьми" (эти слова писатель порою берет в кавычки) и простыми смертными нет, лишь случай окружает людей ореолом и придает им величие в глазах окружающих. Наполеон – эталон великого человека. Но что если бы на заре его славы эскадру, отправлявшуюся в египетский поход, разбили в Средиземном море англичане? "Великие люди блестят лишь на расстоянии, и князь много теряет в глазах своего лакея. Это происходит оттого, что великих людей нет", – говорил Кант.

      Разумеется, это преувеличение, максима, но преувеличения становятся афоризмами, острее формулируют мысль. Реалистическая горькая повесть о последних днях Наполеона, ссыльного, униженного, завершается многозначительным анекдотом: малаец Тоби, один из слуг, не хочет верить, что умерший "раджа" – великий завоеватель, он-то знал наверняка, что великим завоевателем можно назвать только Сири-Три-Бувана, знаменитого джангди царства Мекенкабау.

      Мирская слава, по Алданову, скоротечна во времени, ограничена в пространстве. Подводящему итоги прожитого Наполеону писатель вкладывает в уста вечный вопрос: "Если Господь Бог специально занимался моей жизнью, то что же ему угодно было сказать?" Вопрос, разумеется, остается без ответа. В кабинете у тела покойного императора аббат читает Библию, пророка Екклесиаста: "Всему: и, всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы…"

      Суета сует. Алданов воспроизводит отдаленную столетием эпоху, чтобы утвердить: зависимость человека от суетных страстей не есть черта только современности, во все времена и при любых обстоятельствах человеческая природа неизменна. Человек выбирает себе жизненную цель, стремится к ней, вот-вот готов ее достичь ценой неимоверных усилий, но вдруг она отодвигается на огромное расстояние или обнаруживает свою несостоятельность. Человек стремится к славе, власти, злату, льется кровь – но все это не ехидная ли шутка химеры, беса? Вечная стихия человеческого существования – ирония судьбы. В конце повести "Святая Елена, маленький остров" помянута одна из химер Собора Парижской Богоматери, рогатый и горбоносый, с высунутым языком дьявол-мыслитель, смеющийся над людьми, живое отрицание мудрости веков: все человеческие деяния обречены на забвение, бессмысленны, – как бы говорит дьявол-мыслитель. "Мыслитель" – назовет Алданов свою тетралогию, где "Святая Елена, маленький остров" станет заключительной частью. Тот же образ химеры откроет тетралогию: пролог отнесен к XII веку, когда безвестный ваятель создал каменное чудо-чудовище.

      Работа над романами "Девятое термидора", "Чертов мост", "Заговор" продолжалась более шести лет. В 3-м и 4-м номерах журнала

"Современные записки" за 1921 год была напечатана повесть "Святая Елена, маленький остров", а уже в 7-м номере появились первые главы романа "Девятое термидора". 13 ноября 1924 года Алданов сообщал Бунину, что приступил к работе над романом "Чертов мост": "Больше читаю, чем пишу". В августе 1925 года он поехал в Швейцарию восстановить в памяти Чертов мост, которого "не видел ровно двадцать лет", а 27 сентября того же года написал, что роман закончен. Об окончании "Заговора", а вместе с ним и всей тетралогии Алданов известил Бунина 16 июня 1927 года: "Теперь я свободный художник".