Открывая новые горизонты. Споры у истоков русcкого кино. Жизнь и творчество Марка Алданова

      Трилогия потребовала двенадцати лет напряженного труда Алданова и стала одним из главных его произведений²⁴⁶. Но Алданов не получил, закончив ее, хора похвал. Слишком властно требовала отклика текущая современность, приближалась вторая мировая война, тема трилогии, русская революция, на некоторое время для западного читателя оказалась отодвинутой в тень. Когда был издан "Ключ", его почти сразу же перевели на пять языков, "Пещеру" перевели только на польский и только первый том. Было и другое обстоятельство: из трех романов "Ключ", несомненно, наибольшая удача Алданова, "Пещера" – наименьшая. Продолжения удачно начатых произведений литературы, кино, театра чаще всего оказываются сравнительно слабыми.

      И все же значение трилогии Алданова трудно переоценить. Это единственное в своем роде широкое полотно, взгляд с Запада на русскую революцию, на ее предысторию ("Ключ"), на вынужденное бегство многих, на тщетность попыток найти пещеру – убежище, спрятаться от чужбины-кручины.

      В отличие от серии "Мыслитель" писатель почти полностью отказался от изображения исторических персонажей. События недавнего прошлого еще не остыли, не отошли далеко в историю, и Алданов меньше всего хотел, чтобы споры вокруг его книг шли о том, достоверно ли он изобразил, скажем, Короленко или Горького. Каждый из читателей имел собственное к ним отношение и вряд ли изменил бы его под воздействием художественной литературы. Поэтому Алданов бегло вывел только одно историческое лицо на страницах романа "Ключ", Шаляпина, который споров не вызывал, а о других знаменитых современниках лишь вложил суждения в уста вымышленных персонажей.

      Один и тот же круг вымышленных персонажей объединяет трилогию.

Раскрывая свой замысел, Алданов писал в предисловии к "Бегству": "На фоне перешедших в историю событий только проявляются характеры людей". Очень знаменательно, что характеры, выбранные писателем, почти все ординарны, малозначительны. На страницах романа "Ключ" проходит вереница мельтешащихся, обремененных суетными заботами интеллигентов: неутомимый репортер дон Педро напряженно ищет знаменитостей для газетного интервью, адвокат Семен Исидорович Кременецкий готовится к торжественному юбилею, молодые люди собираются поставить любительский спектакль и увлеченно обсуждают роли.

      В "Пещере" важен такой диалог:

      "– Разве вы пишете книги?

– Одну написал. Она называется "Ключ".

– "Ключ". Это книга по химии?

– Нет, это философская книга. Книга счетов".

      Книгой счетов называет свой "Ключ" сам автор.

      Большинством читателей конца 1920-х годов "Ключ" воспринимался как современный роман, события, в нем воспроизведенные, были частью их собственного недавнего жизненного опыта. Но Алданов видел в современности движущуюся историю и считал себя вправе предъявлять нравственный счет тем, кто привел Россию к катастрофе.

      Поначалу читателю трудно схватить, что действие происходит в разгар первой мировой войны, уютный гореупорный мирок прочно отгородился от драм большого мира. Лишь самые умные, как Федосьев и Браун, мрачно повторяют: Российская империя катится в бездну. Но и они только разговаривают…

      Выразителен один из заключительных эпизодов романа: объяснение в любви на заснеженной петроградской улице. Лирическую эту сцену прерывает описание очереди: несчастные голодные люди с ночи стоят за хлебом. Кажется, в воздухе разлито предчувствие грядущих потрясений. "Есть редкое обаяние у великих обреченных цивилизаций, – говорит Браун. – А наша одна из величайших, одна из самых необыкновенных…"

      Браун и Федосьев, по воле автора, подобно Пьеру Ламору, не участвуют в действии, они только комментируют события, не споря между собой, лишь дополняют один другого. Они резонеры-двойники, хотя их социальное положение весьма различно: Браун – химик, левый интеллигент, подозреваемый в убийстве, Федосьев – глава тайной политической полиции.

      Устами Брауна Алданов предлагает романтическую концепцию двоемирия: в мире А все кажется разумным, логически объяснимым, все дает основания для оптимизма и катится до поры до времени по накатанной колее. Но в этот уютный мир вдруг непредсказуемо врывается скрытый мир В, сущность вещей, исполненная жестокости и злобы. Эта концепция призвана объяснить надвигающуюся Февральскую революцию.

      Поскольку все персонажи романа "Ключ", кроме Брауна и Федосьева, заурядны, заставить читателя следить за их судьбами легче всего было с помощью острого сюжетного хода, увлекательной интриги. К моменту появления романа "Ключ" у Алданова была репутация серьезного исторического писателя. Новая его книга неожиданно начиналась как детектив. Сможет ли писатель обновить жанр, к которому большинство критиков относилось пренебрежительно?

      …Труп банкира Фишера. Версия об убийстве. Расследование.

Николай Петрович Яценко – честный, преданный своему делу следователь.

Подозреваемые. Различные версии о мотивах преступления и личности преступника. То против одного, то против другого персонажа выдвигаются, казалось бы, неопровержимые улики…