Отлёт с Земли

– Вторая стадия – операция на всей поверхности, чтобы вживить под кожу специальную сеть, – продолжил Левек. – Эта сеть будет посылать световые сигналы по всему телу, чтобы управлять иммунной системой. Вживленная сеть со способностью самовосстановления в случае повреждения также была одним из распространенных методов лечения много веков назад, хотя и применялась совсем для других целей.

Я поморщилась:

– Операция по всей поверхности тела означает, что придется плавать в баке.

– Верно. За операцией последуют два дня в медбаке для заживления. После чего наступит третья стадия, критическая. На ней ваши естественные реакции отключаются и иммунитетом начинает управлять вживленная искусственная сеть. К сожалению, отключение естественной иммунной системы необратимо.

– То есть, если сеть не сработает, я умру?

Левек кивнул:

– С вероятностью тридцать два процента на третьей стадии наступит полный отказ иммунной системы и быстрая смерть. Однако, если переход к искусственному управлению пройдет успешно, вживленная сеть будет одинаково хорошо работать и на Земле, и на любой другой планете.

Шансы умереть один к трем – гораздо лучше, чем верная смерть, которой я ожидала.

– Мне, очевидно, нужно пойти на это, выбора нет, но у меня есть еще несколько вопросов. Будут ли при этом нарушены какие-то из законов защиты человечества?

– Уверяю вас, подполковник, медицинские процедуры с целью обеспечить вас нормально функционирующей иммунной системой абсолютно легальны с точки зрения законов о защите человечества.

Значит, все будет легально, но...

– Если я останусь жива, как я буду выглядеть? Сеть будет видна?

– Доктора Земной Больницы постараются избежать отрицательного воздействия на вашу внешность, но требования к функциональности в данном случае важнее эстетики.

Мне очень хотелось поступить как полковник Стоун: посмотреть на потолок и поинтересоваться, почему полковник Левек не может говорить на нормальном языке вместо того, чтобы сыпать умными словами.

– То есть, моя внешность изменится. Как сильно?

– Вероятно, незначительно.

На самом деле я пыталась спросить, останусь ли по-прежнему человеком, но не могла заставить себя произнести эти слова и постаралась задвинуть невеселые мысли подальше.

– Что вы будете делать, если я умру? Клонируете меня?

– Если ваш мозг умрет до того, как стабилизируется иммунная система, а существующее тело останется жизнеспособным, мы восстановим мозговую ткань. Если существующее тело будет нежизнеспособно, мы клонируем вас, но в этом случае клону придется проходить процедуру вживления сети.

– И у клона будут все те же шансы умереть, один из трех, – сказала я.

– Шансы на успешное вживление сети будут выше благодаря знаниям, приобретенным во время первой попытки, – уточнил Левек. – К сожалению, существует значительная вероятность, что либо ваше собственное тело с восстановленным мозгом, либо клон не смогут активировать пьедестал. Наши тесты убеждают нас, что требуются не только идентичные гены, но и похожие мозговые волны.

– Что? Почему?

– Кажется странным, что разумная чужая раса воспроизводилась бесполым путем, поскольку он эволюционно невыгоден. Однако недостатки, вероятно, перевешивались какой-то формой генетической памяти.

Я смотрела на полковника, ничего не понимая.

– Потомки инопланетян были не только генетической копией своих родителей, они также наследовали их воспоминания и особенности работы мозга. – Левек сделал паузу, убедиться, что до меня дошло. – И ваш клон, и ваше тело с восстановленным мозгом будут лишены вашей памяти и характера. Что может вызвать значительные изменения в деятельности мозга.

Значит, это буду уже не я. Все, что делает меня этой Джаррой, мной самой, исчезнет. И все равно, я не могла не думать о...

– Если вам придется прибегнуть к клонированию и подвергать клоны тем же процедурам, не могли бы вы сделать это до того, как... разбудите их в первый раз?

– Конечно, подполковник. Как специалист по рискам, я приучен выдавать информацию без эмоциональной окраски, чтобы мои личные чувства не влияли на решения моего командира. Из-за этого я могу казаться внешне холодным и безразличным, но уверяю, я обладаю совершенно нормальными человеческими чувствами и состраданием. И сложившуюся ситуацию нахожу крайне огорчительной.

На секунду бесстрастная маска сползла с лица полковника, сменившись выражением явной боли. Я никогда толком не понимала, почему специалисты по оцениванию рисков такие бесчувственные с виду. А теперь поняла. От знания, что и Левеку тяжело, стало только хуже.

– Когда будет операция, сэр? – спросила я.

Он отошел к панели сбоку от комнаты и что-то там нажал, отчего часть решетки отползла в сторону.

– Врачи готовы сделать инъекцию первого этапа немедленно. На то, чтобы она подействовала, потребуется сорок восемь часов. За это время они должны закончить создание индивидуально подобранной для вас сети.

Я вышла из камеры:

– Я хотела бы до операции навестить преподавателя Плейдона и предупредить его. Он четыре года назад потерял жену и с таким опытом сможет поддержать Фиана, если случится худшее.