Отморозок Чан 2: Гелион

Я верю в ауру. Поступки людей влияют на неё: плохие делают темнее и притягивают беды, а хорошие – привлекаю удачу. Именно поэтому сегодня я получил неплохие ботинки – я неплохой человек. Конечно, не отними я батончик у той старушки, сейчас радовался бы пиздатым охуенным сапогам, потому что был бы пиздатым охуенным человеком, но… Все мы иногда делаем нехорошие поступки, и это не повод себя ненавидеть – это повод стать лучше.

Ох уж это приятное чувство, когда ты постарался, приложил усилия, а судьба тебя за это наградила. В такие моменты невольно начинаешь размышлять о вселенской справедливости. Кажется, жизнь явно начинала налаживаться…

От этой мысли и внезапно накатившего прилива радостной эйфории, я принялся кружить между березок, или сосен, или каких-то других деревьев в счастливом танце, а затем запел чистым и звонким как лестной ручей голосом. Птички подпевали мне, я улыбался, и даже лица убитых мной неудачников залились румянцем, а через миг они уже не могли сдержать умиления и, переглянувшись, расплылись в улыбках. Лучи солнца играли со мной: светили в лицо сквозь кроны, а когда я открывал глаза, прятались в густой листве; а зверушки собрались на ветвях, весело покачиваясь в такт ритму моего жизнеутверждающего пения.

На самом деле я конечно же не пел и не танцевал: не хватало ещё споткнуться об корягу, улететь еблом в какой-нибудь камень, а потом ещё пять часов смотреть глюки про спецназёров с горящими глазами. Так что я просто ссал у дерева, чувствуя на себе неодобрительный взгляд мёртвых глаз убитой мной семьи.

С кайфом поссав, я собрал всё добро в рюкзак одного из покойничков, предварительно вытряхнув из него всё лишнее (консервы, носки, какие-то самодельные ловушки на мелкого зверя, складную удочку, и кучу другого хлама), оставил только патроны для ружья. "Всем добром" были патроны, "Еблан", нож, да литровая бутылка воды, на случай если в горле пересохнет. Сначала я хотел взять и тушёнку, но потом решил, что нахуй надо таскать лишние тяжести: если деревню так и не найду – заберу хавчик на обратном пути, как раз к тому времени, наверняка, проголодаюсь. И ружьё, кстати, на всякий случай прихватил – мало ли нападёт кто, а у меня из оружия один нож ("Императора" я взял чисто по приколу, ну или чтобы орехи колоть, если угостит кто, – стрелять из этой хуйни я больше не собирался, разумеется).

Выбрался на дорогу. Дождь едва капал. Надеюсь, снова припустит, чтоб смыл кровь с дороги, а то найдёт какой-нибудь сердобольный покойников, начнёт потом задавать неудобные вопросы… Мало ли мне в деревне подзадержаться придётся – в хуй не упёрлись эти подозрительные взгляды от соседей, так что, хотелось бы избежать откровенного палева.

Последний километр я прошёл с комфортом: сапоги оказались удобными, а после резиновых тапок я бы сказал «пиздец какими удобными». Вселенная явно была мной довольна.

Деревня оказалась совсем крохотной: два десятка домов в центре небольшого поля, на обочине дороги, и высокая смотровая вышка, сколоченная из досок, на окраине. Все дома свежепостроенные – этому поселению явно лет десять-двадцать, не больше, то есть живут тут наверняка жертвы РПГ, и ждать от них можно совершенно любой хуйни.

Сначала всерьёз подумывал снять сапоги, сныкать их от греха подальше и забрать, когда буду уходить из деревни, – мало ли кто узнает эту обувку и вопросы начнёт задавать? – Но потом решил "нахуй надо": сколько людей в одинаковых сапогах ходят? Дохуя. Так что совпадения случаются, хули… Короче припрятал за пояс нож, а рюкзак и ружьё скинул в кустах – может, потом и заберу, хотя насчёт ружья не уверен: полутораметровая тяжёлая, заметная за километр, хуёвина – не самое лучшее оружие против людей: в опасной ситуации хуй его быстро применишь, так что, с него либо на обрез пилить, либо нахуй выкинуть, от греха.

Все местные, кажется, прятались по домам: во дворах никого не было видно… Только коровы паслись в отдалении, да курицы с выпученными глазами бегали у крылец в ожидании, пока хозяева отдуплятся и насыпят им наконец-то ебучего зерна…

Сошёл с дороги и направился к ближайшему дому: самому большому, двухэтажному, с колокольней – видимо, местной церкви.

Хорошенько постучав в тяжёлые деревянные двери, принялся ждать, нетерпеливо стуча подошвой по деревянному полу крыльца. Полминуты спустя послышался глухой звук отъезжающего засова, дверь открылась. На пороге стоял старик с густой белой бородой, облачённый в хлопковую рубаху, подвязанную верёвкой, и такие же хлопковые штаны. Ноги дедули были босыми.

– Автобус приехал? – спросил он, окинув меня взглядом. Лицо казалось взволнованным.

– Почти, – кинул я. – Застряли мы…

– Нельзя вам сюда, – помотал головой старик. – Нужно другое место искать. Беда у нас… Чудовища и до нас добрались. Пару часов назад сестру Тамару разодрали…

Глава Б3. Чертоги с сосисками