Отныне и вовек

– Эй, ты что? – вскрикнул Маджио. – А чинарик? Чинарик! Капиталист нашелся! – Он вскочил на ноги, поднял окурок из-под унитаза и с наслаждением затянулся. – Играем дальше, – заявил он. – Риди выбыл, сдаешь ты, Энди… Сигарета-то не ахти, – сказал он, усаживаясь на одеяло. – Я, между прочим, работал на складе «Гимбела», и мне хоть приличные сигареты перепадали. А как ты куришь?! Ты же из закусываешь. И слюнявишь. Нет, Пру, ты не солдат.

– Дай затянуться, – попросил Кларк, – разочек, а?

– Господи, – вздохнул Маджио. – Конец месяца, до получки две недели, а ему – затянуться! Я этот чинарик сам еле спас. Не приставай. – Он протянул Кларку крохотный окурок, пока Энди сдавал по второму кругу «в открытую». Кларк осторожно взял окурок, впился в него губами, обжигая пальцы, потом бросил в унитаз.

– Значит, ты мне не веришь, Пруит, – сказал Маджио. – Не веришь, что я оттяпаю твои денежки? А у меня туз, я удваиваю.

– Вот ведь черт! – вздохнул Пруит.

– Сам виноват. Я тебя предупреждал.

Энди сдал следующий круг, и туз Маджио по-прежнему оставался самой сильной картой. Ему везло весь кон, и он его выиграл. И следующий – тоже, потом еще два подряд. Энергия, брызжущая из тщедушного, костлявого итальянца, казалось, притягивала к нему нужные карты и отводила их от других игроков.

– Ну, ребятки, мне поперло, – сказал Маджио. – Пошла пруха, нутром чую. Кинь сигаретку, Пруит, – униженно попросил он. – Что тебе один паршивый гвоздик? Будь человеком. Курить охота – умираю!

Усмехнувшись, Пруит неохотно вытащил почти пустую пачку.

– Сначала мои деньги прикарманивает, а теперь ему еще и сигарету подавай. Я эту пачку в долг купил.

– Купишь еще. У тебя же сейчас есть деньги, жмот.

– Сам себе покупай. Каждому дай по сигарете – да я лучше в карты играть не буду. Так и быть, по одной на двоих, – ухмыльнулся он. – Но больше ни на что не рассчитывайте.

Он вынул из тощей пачки две сигареты, одну дал Маджио и Зусману, вторую – Энди и Сэлу, потом достал еще одну, для себя, и закурил. Остальные курили парами, передавая сигарету друг другу после каждой затяжки. Игра продолжалась, Анджело все выигрывал.

Энди сдавал, когда двери уборной распахнулись и вошел Блум. Он с такой силой толкнул створки, что они стукнулись о стенку и заходили ходуном, громко скрипя пружинами. Рядовой первого класса Блум, усмехаясь и потряхивая приплюснутой курчавой головой, с тяжеловатой напористостью бугая шагнул к игрокам – здоровенный детина, такой широкоплечий, что казалось, плечи еле протиснулись в дверь.

– Тихо ты, балда, – сказал Маджио. – Хочешь, чтобы дежурный нас разогнал?

– В гробу я видел дежурного, – зычный голос Блума гулко раскатился по уборной. – И тебя тоже, макаронник несчастный.

Маджио словно подменили. Он вскочил, обошел одеяло и остановился перед Блумом, который возвышался над ним, точно огромная башня.

– Слушай, ты, – сдавленно сказал он, – я ведь не всем позволяю так меня называть. Силой и ростом я, может, не вышел, Динамит меня в свою гнилую команду не приглашает, но для тебя я все равно Маджио, а не макаронник, понял? Я твои шуточки терпеть не собираюсь. И без бокса достану, пришью стулом или ножом. – Он смотрел на Блума в упор, его худое лицо было перекошено, глаза горели яростью.

– Да-а? – Блум поднял брови.

– Да-да, – издевательски отозвался Маджио. Блум сделал шаг вперед, костлявый, узкоплечий итальянец вытянул шею, как задиристый петух, и в уборной наступила напряженная тишина, обычно предшествующая драке.

– Кончай, Блум! – Пруит сам удивился тому, как звонко прозвучал в тишине его голос. – Анджело, сядь на место. Ставлю пять. Играешь?

– Играю, – ответил Маджио, не оборачиваясь. – Отдохни, ты, жлоб, – бросил он Блуму через плечо, отходя к одеялу.

Блум рассмеялся ему вслед самодовольно и нагло.

– Я тоже сяду, – заявил он, втискиваясь между Зусманом и Сэлом Кларком.

– Нас и так пятеро, – возразил Маджио.

– Да-а? Ну и что? В прикупной покер можно всемером играть.

– Мы в солдатский играем, – сказал Маджио.

– Тогда и десять играть могут. – Блум не понял намека.

– А если мы не хотим никого принимать? – Щурясь от дыма сигареты, Пруит изучал свои «закрытые» карты.

– Да-а? В чем дело? Вас что, мои деньги не устраивают?

– Вот именно, – сказал Маджио. – Не удивлюсь, если они фальшивые.

Блум зычно расхохотался:

– Ну ты и тип, Анджело!

– Для тебя я Маджио. Рядовой Маджио.

– Ладно, не плачь, – засмеялся Блум. – Может, и сам когда-нибудь РПК получишь. – И он ласково погладил свои новенькие нашивки.

– Надеюсь, не получу. Не дай бог. А то вдруг тоже стану сволочью.

– Сволочью? – протянул Блум. – Ты про меня, что ли? Это я, что ли, сволочь?

– А что, кто-то сомневается?

Блум с минуту озадаченно глядел на Маджио, пытаясь сообразить, оскорбили его или нет, и не понимая, откуда у итальянца такая злость, но потом рассмеялся.

– Ну ты и тип, Анджело. Я сначала подумал, ты это всерьез. А кто у вас богат сигаретами? – спросил он. Все молчали. Блум обвел глазами игроков и заметил, что у Пруита оттопыривается карман рубашки. – Угости, Пруит.

– У меня нет.