Отомстить и умереть (сборник)

Вчера он появился в нужный момент в парке. «На ловца и зверь бежит», — сказал тогда Шелягов. И сегодня, не успел Егоршин о нем подумать, как Строев позвонил ему на мобильный. Правда, разобрать то, о чем он говорил, было практически невозможно…

— Василий Дав… Дав… Давыдыч… Я те такое расскажу… В четверг — ик! — Белокуров уехал вместе с Синицыным — ик! — я как только узнал, что Пашка погиб — сразу к тебе… А они сволочи еще и пугать меня вздумали…

— Где ты сейчас? — заорал майор.

— В «Шайбе»…

— Никуда не выходи, понял?

— Ик!

— Через пять минут буду!

«Обидно, блин! Почти дошел до ДОСААФа, а теперь разворачивайся — и вали в другую сторону…»

Он взмахнул рукой. Реагируя на это движение, «шкода-Октавия» из второго ряда включила правый поворот и за миг остановилась прямо у его ног.

«Слава богу, не перевелись еще “грачи”»!

— Давай в «Шайбу»!

— Слушаюсь, товарищ майор!

Черт… За рулем был филер, которого он вырубил вчера за забором промышленной зоны!

— Привет, Серега…

— Здравия желаю!

— Ты по работе или…

— Выходной у меня, Василий Давыдовыч. Как у всех нормальных людей. Это какой-то знак судьбы… После того, что случилось с Шеляговым, я сам к тебе сегодня вечером собирался. Еду на дачу, притормозил у светофора… А тут ты голосуешь…

— Значит, не один Строев легок на помине…

— Это еще кто?

— Тренер Анюты.

— А… Лезя… Я у него тоже немного занимался.

— Все мы, динамовцы, там были.

— Точно!

— Он сидит в «Шайбе», пьяный в жопу, и просто сгорает от желания сообщить мне нечто архиважное…

— Понял!

— Потом мне надо в ДОСААФ и еще в одно местечко… Так что на дачу ты сегодня не попадешь.

— И хрен с ней, Вася! Я честный мент… И, так же, как ты, устал от беспредела.

— В «Шайбу» я пойду сам…

— Не доверяешь?

— Нет. Боюсь вспугнуть ценного свидетеля.

— Хорошо. Подожду на заднем дворе.

— Вот и договорились!

* * *

Олег Владимирович сидел в зашторенной кабинке. Перед ним на столе стоял наполовину полный графин водки и целый ряд пустых бутылок из-под пива. В тарелке лежал небольшой кусочек недоеденного пирожка.

Егоршин сел напротив и включил в кармане ультрасовременный диктофон.

— Вчера мне позвонили — и давай угрожать, — начал Строев. — Чтоб с тобой — никаких разговоров, понял, да?

— Кто позвонил?

— Не знаю. Номер был скрыт…

— На сотовый, домашний?

— На мобилу. А потом я узнал, что Синицу застрелили…

— Как узнал?

— Из последнего выпуска новостей местного телевидения. В двенадцать ночи. А мы с ним — не разлей вода были. Кенты до гроба! Хотел было сразу тебя набрать, но решил дождаться утра…

— Зря…

— Вот… Всю ночь заливал горе. Выпьешь со мной?

— Нет. Не употребляю…

— За упокой души моего лучшего кореша!

— И моего…

— А я и не знал, что Синица был твоим другом…

— Не он — Шелягов…

— Боже мой! И Шелю тоже?

— В новостях об этом ничего не говорили?

— Не знаю… Я выключил телик, как только узнал о смерти Паши, — он плеснул себе в стакан немного водки и залпом выпил. — Белокуров тогда так нажрался, что не мог идти. Но все равно орал: «Я сам поеду за рулем!» — и баста! А Горшков с Левитиным его отговаривали. Мол, Паша завезет тебя домой. На твоей же машине… Но тот — ни в какую! Тогда они на всякий случай посадили Синицу рядом и дали денег на обратную дорогу. Однако он так и не вернулся… Я звоню: «В чем дело?» А Паша плачет: «Белокуров человека сбил…»

— Спасибо… Спасибо тебе, Олег Владимирович. Ты настоящий друг… А за племяша — не переживай, мы его по любому отмажем, — обещаю!

* * *

— Ну, что он тебе наплел? — первым делом поинтересовался Серега.

— Да все то же… О чем я уже знал… Ты лучше скажи, почему сегодня невозможно заметить слежку?

— А ее нет. Приказано снять!

— За какие заслуги?

— А зачем? После завтра тебя закроют. За превышение служебных полномочий.

— Основания?

— Слишком тяжелы последствия твоей самодеятельности — две смерти… Соответствующее дело уже состряпали в собственной безопасности, в понедельник его одобрит прокуратура, в общем, можешь сушить сухари, товарищ майор…

— Всегда готов!

— Куда сейчас?

— В ДОСААФ!

— Что ты там забыл?

— Надо проведать одного товарища…

— Ладно! Иди. Проведай. Только смотри, без «мокрухи»…

— Не учи отца Камасутре!

* * *

Егоршин приоткрыл дверь гаража и увидел человека в замасленном комбинезоне. Посмотрел на часы. 11–05. Это мог быть уже и Оглоблин… На яме стоял перламутровый «лексус». Его левое крыло мастер успел снять, теперь оно лежало на полу в дальнем углу бокса…

— Здравствуйте, — тихо молвил Василий, продолжая озираться по сторонам.

— Утро доброе…

— Мне вас посоветовал один знакомый.

— Ну и…

— Не могли бы вы посмотреть мою «семерку»… Простите, как вас зовут?

— Евгений.

— А по отчеству?

— Викторович… Что с ней?

— Ерунда. Помял чуть-чуть задок, когда заезжал в гараж. Говорят, это можно легко исправить…

— Кто говорит, тот пусть и делает… У меня работы по горло. Хотя, — он неожиданно сменил гнев на милость. — Если вмятина небольшая — ее можно просто выдавить. Пожалуй, я возьмусь… После обеда. Но только при одном условии…

— Каком же?

— Вы должны дать мне небольшой аванс. Рублей сто — не более… Пока я ехал в маршрутке, кто-то «свистнул» кошелек, даже хлеба купить не за что…