Отомстить и умереть (сборник)

— Один, как и вы, невольный свидетель преступления, случайно оказавшийся в машине Белокурова…

— Да-да, я видел, в салоне был пассажир!

— Второй — опер, напарник майора Егоршина!

— И самый близкий мой друг! — безрадостно уточнил Василий.

— Сочувствую! — растроганно всхлипнул Левин. — Искренне сочувствую вам… Извините, извините, ради бога, что так получилось…

— Да, кстати… Дочь Василия Давыдовича до сих пор в реанимации. Падая, она наткнулась глазом на сучок, — окончательно добил его Максимов.

— О Господи! — только и выдавил Лазарь Соломонович.

* * *

Регистрация заняла всего несколько минут.

Во избежание форс-мажора (мало ли чего можно ожидать от Белокурова с компанией?!) ценного свидетеля решили не «светить» в многолюдном месте и вывели в соседний парк, предложив вернуться в аэропорт только перед самой посадкой. Так и сделали.

Левин поочередно обнял своих провожатых и, показав паспорт людям в форме, сделал первый шаг в сторону новомодных аппаратов, просвечивающих пассажиров с головы до пят…

И только тогда Василий вспомнил о медальоне.

— Простите, я совершенно забыл!

Он в который раз за последние дни выложил на ладонь серебряную цепочку и протянул руку за линию пограничного контроля.

— Ах, да, спасибо… Спасибо, что вы вспомнили о нем, — благодарственно запричитал старый еврей. — Это семейная реликвия, уже много лет переходящая от отца к сыну. Моего отца, кстати, звали Соломоном Лазаревичем, а деда — как меня, — Лазарем Соломоновичем. И так до самого истока нашего генеалогического древа… Ну, прощайте же!

Ученый устало взмахнул свободной рукой и, не оборачиваясь, пошел в сторону аэробуса, одиноко маячившего на взлетной полосе.

Максимов и Егоршин дождались, когда лайнер поднимется в воздух, и только тогда покинули помещение порта.

— Ну, куда теперь? — усаживаясь за руль «Октавии», поинтересовался капитан.

— В больницу!

— По дороге никуда не хочешь заскочить? Попить кофе, сожрать малюсенький бутерброд, — он нагнул указательный палец своей рабочей правой руки до большого так, что между ними образовался зазор не более чем в миллиметр, и лишь потом принялся поднимать его… В итоге желаемая толщина хлеба с маслом быстро возросла до нескольких сантиметров.

— А что?! Я не против, — поддержал товарища Егоршин. — Берем Ларису — и в «Берлогу»!

— Взгляни на часы? Девять утра… Какая, к черту, «Берлога»? Да и Криштопа наверняка еще дрыхнет!

— Тогда давай на вокзальную площадь… Там недавно новый кабак открыли. Работает круглосуточно. И цены в нем не кусаются…

— Я двумя руками «за»!

* * *

Сказано — сделано.

Максимов завел «шкоду» и по недавно отремонтированной объездной дороге, минуя центральную часть города, погнал ее в направлении северной окраины. Когда до автостанции остались считанные метры, в кармане его сообщника задребезжал мобильный телефон. Тогда никто из них еще не знал, что этот ранний звонок не только круто изменит сегодняшние планы, но и поставит жирную точку на карьере майора Егоршина. Да что там карьера? Вся его жизнь полетит к чертям!

— Слушаю!

— Василий Давыдовыч… Это Гриша Воронов…

— Ну…

— Я в больнице… А дядя Ваня боится вам звонить…

— Что? Что случилось?

— Аня умерла…

В одно мгновение мир рухнул.

Участилось дыхание, затрепетало и защемило в груди — второй или третий раз за последнее время.

Мобильный телефон выпал из потной ладони и полетел под водительское сиденье.

Егоршин обхватил голову двумя руками и, уткнувшись лицом в пластмассовую переднюю панель, беззвучно зарыдал.

Той, ради кого он жил на белом свете, его дочери, его кровинки, уже нет, и больше не будет никогда…

О ком теперь заботиться, за кого волноваться, переживать?

От кого ждать внуков, продолжения, так сказать, рода?

…Серега сразу все понял. Выключил двигатель и обнял товарища.

Несколько минут они молчали.

— У тебя есть водка? — наконец подал признаки жизни Василий.

— В машине нет, но если «душа требует» — я сбегаю…

— Погоди… Сперва надо появиться в больнице. Трезвым. Хотя нет… Я не переживу этого зрелища… Ты знаешь кого-то в похоронке?

— Да. Директора. Юру Наконечного.

— Так его же сняли…

— Как сняли, так и восстановили. По решению суда.

— Когда?

— На прошлой неделе.

— Порядочный дядька… Свяжись с ним и урегулируй все вопросы.

— Хорошо…

— Ваня рассчитается…

— Понял…

Егоршин наконец-то извлек из-под сиденья свой «Самсунг» и, включив громкоговоритель, принялся по памяти набирать хорошо знакомый номер…

— Алло, — вскоре разнеслось по салону.

— Что же это ты не уберег мою дочурку, брат?

— Прости, — только и выдавил Иван.

— Ты никуда не отлучался?

— Нет.

— А Воронов?

— Шут его знает…

— Он что же, не рядом с тобой?

— Нет.

— А вчера, когда ты вернулся, Гриша был в палате?

— Да.

— Один?

— Да.

— Что ты заладил, как на полиграфе… Нет. Да. Да. Нет. Расскажи обо всем в подробностях и деталях!

— Я попил пива, это заняло полчаса, ну — час, не более… И пехом — назад, в больничку. Дернул дверь в палату — та заперта. В общем, все, как ты инструктировал…

— Дальше!

— Постучал. Парень открыл. С Аней все было нормально. Как мне показалось, она даже улыбнулась… Я записал номер Гришкиного мобильника — и отпустил его на все четыре.