Отомстить и умереть (сборник)

— Эх, Пашка, Пашка! — укоризненно покачал головой Евгений. — Наивный ты чувак… Хошь верь — хошь не верь: мы сопровождали именно такой самолет! На границе его разгрузили. С понтом, для проведения каких-то технических мероприятий. «Регламентные работы!» — объяснили особо любопытным командиры. Известно: после профилактики летчики обязаны совершить пробный или контрольный вылет. Порожняком. Но группу сопровождения почему-то препроводили в салон. Предварительно накачав солдат наркотиками и водкой — кто чего желал! Подозрений у ребят не возникало. Старшему-то из нас в то время всего лишь двадцать стукнуло. Ни ума, ни опыта. Только Влад Проценко из-под Киева что-то неладное почуял. «Не пойму, — говорит, — зачем летуны берут с собой парашюты? В транспортной авиации ими пользоваться не принято!» Полагаю, членам экипажа высокопоставленные организаторы той аферы выплатили немалый аванс, а также предоставили гарантии безопасности, но своего слова не сдержали. Как военные люди, они прекрасно понимали, что свидетелей оставлять в живых нельзя… Вскоре после взлета в самолет угодила ракета. Прямо в кабину. Парашюты не понадобились… Погибли все. Как я спасся — не знаю. Чистая случайность, чудо, один шанс из миллиона… Тем более что уже через несколько минут у места катастрофы были духи. Чтобы лично убедиться в отсутствии уцелевших «шурави». Но я успел с перебитыми ногами отползти на несколько сот метров и затаиться в узкой расщелине. Пролежал там несколько суток, пока меня случайно не подобрали автомобилисты, колонной проезжавшие мимо. Впрочем, слово «случайно» здесь вряд ли уместно. Я «выкатился» из пещеры под колеса головному «Камазу»…

— Ты считаешь, что наше командование действовало в сговоре с моджахедами?

— Конечно! Духи первым делом пересчитали тела и, обнаружив «недостачу», стали тщательно прочесывать местность. Но Богу было угодно, чтобы я остался в живых. Зачем — не знаю. Может, для того, чтобы через столько лет поведал миру правду?

— Ты сообщал о случившемся в контрразведку или военную прокуратуру?

— Я что — сумасшедший? Самоликвидатор? Они б меня и в госпитале достали. Даже имя свое никому не называл! «Дежа вю» — и все тут! Только в Чимкенте, после ампутации, память «частично вернулась» ко мне. Сначала вспомнил фамилию, затем — место жительства, и отправился, наконец, домой… Жил один в родительской избушке. Квартиру в городе получил лишь после того, как она окончательно развалилась. Малосемейку, с общей кухней! Лучше б погиб тогда заодно с друзьями! Соседи меня голодом морили… еле сбежал от них… Но, может быть, все еще наладится, а?

— Наладится, конечно… Но, видимо, нескоро… Ты только никому про эту историю с самолетом не рассказывай, ладно?

— Теперь-то уж мне ничего не страшно, брат… Да и кто сейчас в такое поверит? Скажут, допился бомж до «белки»[7]

. Еще в психушку запрут!

— Запрут непременно. А ты мне нужен! Так что «фильтруй базар»[8], дружище.

— Ты, Паша, только не думай, что я балабол какой-то… О том эпизоде ни одна душа в мире не знает, кроме нас с тобою…

— Двое — это уже очень много!

— Я тебе, как брату, первому открылся, а ты меня учить вздумал! — неожиданно обиделся Женька и, отвернувшись, сделал вид, что засыпает.

Макс тоже последовал его примеру.

Глава 19

Есть контакт!

Планируя какую-либо спецоперацию, ее идейные вдохновители обязаны в первую очередь позаботиться о надежной связи с непосредственными исполнителями. Это — аксиома, другими словами — неоспоримая истина, не требующая доказательств. Во всяком случае — для нелегалов…

Вскоре Максим получил первую депешу. В ней были только фамилии: «Бубенщиков, Семашко». Это означало, что руководители ФСБ признали приоритетными именно эти два направления в деятельности разведчика. Какой информацией руководствовались они, принимая такое (кстати — абсолютно верное!) решение, Гольцов не знал. Но сразу догадался: Отважного информирует еще кто-то. Скорее всего — неизвестный пока резидент, личный контакт с которым предполагалось установить только в случае крайней необходимости.

Обычный листок бумаги Макс обнаружил в автоматической камере хранения, помеченной цифрой «26». Ознакомившись с текстом, переложил послание в ячейку номер «71»: осуществлять информационное обеспечение операции, а значит, и собирать досье на всех фигурантов дела — святая обязанность резидента. Последний, как и Гольцов, должен периодически проверять содержание связной камеры, но напасть на его следы пока не удавалось. Слишком профессионально тот действовал…

«В инспекции я уже отметился, паспорт получил, на работу фактически устроился… Так что теперь, дружище, ты от меня никуда не денешься… Во время следующего подхода будешь мой!»

Максим с самого утра удобно расположился в уголке зала ожидания рядом с камерами хранения. Неподалеку устроился Николай Петрович, часами не сводивший глаз с буфета, точнее — с пивных бутылок, соблазнительно выстроенных в шеренгу за стеклянной витриной. Слабость по отношению к пенящемуся напитку старый парикмахер питал еще со времен социалистического «изобилия»…