Отпечатки

Теперь, когда глаза Пола вполне привыкли к мягкому и вообще-то весьма уютному полумраку, он сумел — раз уж Майк их упомянул, — вроде как различить что-то, да — что-то вроде офигенно огромной колонии летучих мышей-вампиров, висящих высоко в стропилах примерно в полумиле от пола. Майк скромно смотрел в пол (теперь, когда его блестящая уловка выплыла наружу), но рот его, тем не менее, перекосило ничем иным как гордостью вперемешку с очевидным возбуждением при мысли о том, что Пол, быть может, тот самый человек, который сумеет искренне и глубоко оценить все то, что Майк тут сделал.

— Светомаскировочные шторы, — просто сказал он.

Пол еще раз посмотрел на них, после чего опустил взгляд и взглянул Майку в глаза.

— Да ты смеешься… — осторожно сказал он. — Светомаскировочные шторы? Да нет — ты меня разыгрываешь, верно?

— Боже. — Уна хихикнула. — Если ты думаешь, что это

странно… Иисусе.

— Настоящие, честное слово, — сказал Майк. — То, что доктор прописал. Их до сих пор продают в таких здоровых рулонах, надо только места знать. К сожалению, некоторые чуть-чуть побурели. Что ж — им шестьдесят лет с гаком, в конце-то концов.

— Как и почти всему здесь… — сказала Уна таким тоном, что Пол обернулся. Все еще довольно озорным, довольно вызывающим был он, ее голос, но не знаю… по-моему, она говорила чуток печально.

— Может, присядете? — предложил Майк, вытаскивая пару стульев с прямыми спинками из-за тяжелого квадратного обеденного стола с витыми ножками и толстыми перекрестьями распорок. — Это что-то вроде… полагаю, миссии. Просто мы решили, что в мире времен Второй мировой — ну ладно, в Англии, — несмотря на все опасности и лишения, было намного лучше жить. Тогда были ценности, понимаете? И каждый знал свое место в обществе. Тогда было чувство семьи.

— Просто… — вставила Уна. — Майк, может, заваришь нам чаю?

— Просто, да, — согласился он. — Чай. Хорошая мысль. Чаю, Пол? Бочка? Да? Великолепно. И поэтому я — мы — начали, гм, — ну, в общем, воссоздавать его. Насколько это в наших силах. Я собирал все эти вещи, ох, — уже многие, многие годы. Десятилетия. Раньше их везде было полно, знаете ли. Когда-то. И очень дешево.

— Да, — пробормотал Бочка. — Неудивительно.

— Но теперь они довольно редки — ну, некоторые, — словно защищаясь, добавил Майк.

— Да, — согласился Пол. — Прекрасный пример — стул, на котором я сижу. Фиксированная цена, ага? Одобрен правительством. Приятный запах воска и все прочее.

Майк и Уна пораженно уставились на него, а затем друг на друга.

— Верно,

 — согласился Майк довольно громко, довольный до того, что пока не находил слов, дабы это выразить. — У них у всех оригинальные ярлыки внизу сохранились, можете посмотреть.

— Волшебно, — подтвердил Пол. — Верю на слово. Да, кстати, — я сам увлекаюсь дизайном. Прочитал пару-тройку книг, так, нахватался по чуть-чуть там и сям. И — вы уж не теребите бедолагу Бочку, ладно? В душе он парень неплохой, но не отличит комод Людовика Пятнадцатого от ящика для чая, да, Бочка? Прошу прощения за мой как его там…

Бочка скорчил рожу и шмыгнул носом.

— По мне, стул есть стул. У тебя часом не найдется сигаретки, Майк? У меня как раз кончились. Ну да, я знаю, это против правил и так далее, но мне позарез нужна пара затяжек, чесслово.

Майк нервно глянул на Уну, она задержала его взгляд на какую-то секунду, затем расширила глаза. Майк заметно расслабился (теперь, когда она все одобрила) и весьма заговорщицки сообщил Бочке:

— У нас где-то лежат «Вудбайнс».[16]

— Да ну? — удивился Бочка. — Не знал, что их еще выпускают. Погодите, они разве не военных времен? Их давно уже нету.

Майк и Уна дружно засмеялись над подобной нелепицей.

— Нет-нет, — уверил его Майк, роясь в среднем ящике почти черного буфета якобы времен Якова I. А затем, предлагая им закурить, он довольно извиняющимся тоном добавил: — Ну, сама пачка — да. Подлинная, года 1940-го, может, — но сигареты внутри свежие. Ну — относительно. Не то что бы мы их сами курили. Это вроде как реквизит. К тому же — нам не нравится, если честно… нарушать какие бы то ни было, гм, предложения Лукаса о том, как мы все должны себя здесь вести. Он был так добр к нам — нам кажется, это неправильно, понимаете, — ну, идти против него в мелочах. Когда он так много дает.

— Думаете? — уточнил Бочка, вытягивая эту чертову крошечную сигаретку из болотной выдвижной пачки на десяток, — и быстро ее зажег, прежде чем Майк, господи всемогущий, ну не знаю — успел вообразить себе Пресвятую Деву Лукаса или еще чего в этом роде, и предложить ему «Вудбайнс» с видом обреченной жертвы (говорю вам — он вот-вот самобичеванием займется).

— Даже наши светомаскировочные шторы, если честно, — поблажка со стороны Лукаса, потому что нигде больше нет штор, таково правило. Нам он сделал послабление, потому что снаружи их совсем не видно, понимаете? Окна просто темные, как и все остальные. Нам повезло, да.

Бочка кивнул:

— А я-то хотел розовые в клеточку и с оборочками занавесочки в будуаре — конец, значит, моим планам, да?