Отпуск с папой

– Я ничего не знаю про отношения отцов и дочерей. Такой сложный вопрос, тут психотерапевту работы на десятки лет, фройляйн!

Она рассмеялась, радуясь собственной шутке.

Только Калли мне посочувствовал:

– Послушай, думаю, отцы иногда ведут себя странно. Я ведь сам отец. Вот станешь постарше, начнешь лучше его понимать.

– Большое спасибо, Калли. Я иду курить. Если хочешь – ябедничай, мне все равно.

На всякий случай я уселась позади дома, убравшись с линии огня. Солнце светило в лицо, я представляла себе Йоханна Тисса на пляже и думала, как же нам все-таки встретиться. Не понимаю, что там себе насочиняла Марлен, но в случае с моим отцом это предубеждение в чистом виде. При встрече с моим бывшим мужем, который ему, кстати, потом понравился, он отметил его руки: «Ну и лапищи! Будь поосторожней. Такими руками людей на тот свет отправляют. Чтобы тебя задушить, ему и одной хватит».

Мама редко принимала всерьез его высказывания. На наше последнее совместное Рождество она подарила зятю перчатки, у него был тот же размер, что и у отца.

Мама! Я же ничего не сказала папе! Он все еще беспокоится. Ему следовало бы ласково спросить меня, кому я звонила, а не цепляться. Сам виноват.

Когда я вернулась в пивную, отец уже снова сидел на опрокинутом ящике, на этот раз опустив голову и закрыв лицо руками. Онно, Калли, Нильс и Доротея обступили его с серьезными лицами. Папа поднял голову. Он был мертвенно бледен и смотрел на меня с отчаянием.

– Ах, Кристина. Нам сейчас же надо ехать.

– Что случилось?

– Я вас отвезу. – Доротея склонилась к нему и ласково пожала руку. Потом повернулась ко мне: – Может, все не так плохо, как кажется?

Я ровным счетом ничего не поняла.

– Не мог бы ты мне объяснить, о чем речь?

Калли и Онно одновременно приложили указательный палец к губам.

– Его жена, – шепнул Онно.

– Что? А можно все то же самое, но полным предложением? Его жена, кстати, моя мать.

Папа тихо покачал опущенной головой.

Я перешла на крик:

– Доротея! Немедленно скажи, что случилось?!

– Хайнц звонил в клинику.

Он поднял глаза.

– Случилось что-то страшное, такое страшное, что они даже не могут нам сказать.

Меня охватила паника.

– Ты говорил с Инес?

– С Инес? Нет, почему? С клиникой!

– И что?

Он стал тереть глаза.

– Они сказали, что не дают справок по телефону.

До меня стало доходить, что произошло, и я опустилась перед ним на корточки.

– Ты набрал номер клиники и спросил, как себя чувствует мама? И они тебе ничего не сказали?

– Вот именно.

– А ты просил соединить тебя с отделением?

– Я же не знал, с каким.

– А Инес ты не позвонил?

– Я не помню наизусть ее номера. Но эти в больнице так странно ответили, что справок не дают. Очень странно.

Я поднялась на ноги и облегченно вздохнула:

– Папа, не надо волноваться, все хорошо. Инес позвонила, операция прошла нормально, мама, хоть и порядком вымотанная, в одиннадцать часов уже была в палате, и сегодня около трех ты сможешь ей позвонить.

Папа недоверчиво посмотрел на меня:

– Ты хочешь меня пощадить. Разве Инес может знать больше, чем персонал больницы?

– Она разговаривала с врачом и видела маму. А ты говорил с каким-нибудь вахтером.

– Нет, это была женщина, наверняка врач или вроде того. А почему же Инес не позвонила, если все хорошо?

– Она звонила, я тебе только что об этом сказала. Она оставила сообщение в голосовой почте, потому что ты выключил все телефоны.

Калли откашлялся:

– Ну что ж, звучит неплохо.

– Да. – Онно даже включил музыку. – Проскочили на волосок, если можно так выразиться.

Я достала из кармана телефон и набрала номер сестры. С момента ее звонка прошло более двух часов, может быть, она снова доступна. Мне повезло, после двух гудков она взяла трубку:

– А вы не торопились со звонком. Забыли, что маму сегодня оперируют? Я вам звоню сразу после операции, спешу вас успокоить, а у вас телефоны выключены.

– Папа боится облучения и что уши будут похожи на цветную капусту. Он выключил телефоны, а я не заметила. Ну что, она уже проснулась?

Инес назвала мне добавочный номер маминой палаты и сказала:

– Дайте ей еще немного поспать, врач заверил, что около трех она будет в полном порядке, а это через час. Я тоже туда поеду.

– Хочешь поговорить с папой?

– Если он не возражает.

Я протянула отцу мобильный:

– Поговоришь с Инес?

– Нее, – покачал он головой.

– Инес, он не хочет.

– И хорошо. Мне нужно ехать, услышимся, пока.

Папа тревожно заглядывал мне в лицо:

– Ну? Что она сказала?

– Папа, ты мог бы спросить у нее сам. Около трех сможешь позвонить маме, сейчас она спит. Вот добавочный ее палаты.

Он схватил листок и спрятал в карман с довольным видом.

– Я схожу в пансион и спрошу Марлен, не приготовит ли она нам что-нибудь поесть. До скорого.

– Папа, только не звони сейчас, слышишь?

– Нет, нет.

Он быстрым пружинистым шагом пошел через двор.

«Я разбивал сердца самых гордых женщин»

Х. Рюйманн, П. Кун

Через полчаса он вернулся в сопровождении Марлен, которая несла поднос с бутербродами. Он даже распахнул дверь, пропуская ее, оглядел нас с сияющим видом и возвестил: