Отпуск строгого режима

В горах, поросших лесами, километрах в сорока от моря, на берегу изумрудного водохранилища пряталась в тени средиземноморских сосен аккуратная вилла с плоской крышей, зарешеченными окнами, тарелками спутниковых антенн и отличной системой видеонаблюдения.

В этом месте редко бывает зной: горный воздух, лес – все это не дает солнцу раскалить землю. По ночам в этих местах довольно прохладно, хотя обогревательных приборов на вилле не использовали. Разве что в зале держали красивый камин в староанглийском стиле.

Эта был самый любимый загородный дом господина Кылыч-Арслана. Именно сюда поздно вечером привезли Элеонору.

– Проходи, пожалуйста. – Хозяин виллы первым вышел из автомобиля и радушно пригласил девушку в свои владения, показывая открытой ладонью на входные двери. – Башкурт, остаешься со мной, а вы с Балабаном, – господин Кылыч-Арслан обратился к водителю, – отправляйтесь в наш «отель».

– Как скажете! – учтиво проговорил водитель.

Черный внедорожник отполз от стоянки, и его габаритные огни вскоре скрылись на дороге за деревьями.

Господин Кылыч-Арслан провел гостей в каминный зал, где уже пылали и трещали поленья, объятые веселым пламенем.

– Уютно, не правда ли? – Хозяин виллы вопросительно и вполне дружелюбно посмотрел на Элеонору.

– Да, неплохо! – согласилась девушка.

– Прошу присаживаться. – Господин Кылыч-Арслан показал на удобные кресла вокруг круглого журнального столика, отполированного так, что в него можно было смотреться как в зеркало.

Башкурт тут же плюхнулся в кресло и шумно вдохнул воздух, показывал, что старается скрыть свое недовольство.

– Садитесь, не стесняйтесь. Кофе или чаю? – предложил «финансист».

– Чаю. Уже поздно для кофе, – сказала Элеонора.

– А мы можем пить кофе и по ночам, – улыбнулся хозяин виллы.

– Мне воды холодной, в горле пересохло, – сипло проговорил Башкурт.

– Сейчас все принесут, – заверил хозяин виллы.

И на самом деле, через пару минут бесшумно появилась девушка в традиционной турецкой одежде для дома: бело-голубых шелковых шароварах и желтой свободно облегающей рубахе, тоже из шелка, по краям обшитой искусным орнаментом. На ногах – кораллового цвета кожаные туфли ручной работы, которые с древних времен мастеровые люди шьют в Дамаске. На туфлях строчки и аккуратная пряжка сияли золотом. Служанка принесла медный поднос с бокалом воды, двумя фигурными стеклянными стаканчиками, похожими на среднего размера рюмки для крепких напитков. В рюмки был налит чай цвета коньяка. Рядом лежали крохотные булочки, пропитанные различными фруктовыми сиропами.

Башкурт, пока брал воду, пожирал взглядом миндалевидные черные глаза служанки. Восточная красавица опустила взор, и на ее смуглых щеках вспыхнул вишневый румянец.

Долго смотреть на служанку хозяина дома неприлично, и Башкурт уткнул нос в бокал с минеральной водой.

Тонкий аромат чая разошелся по каминному залу.

– Иди, Чаглаян, – произнес «финансист», – если что понадобиться – ты все услышишь. Надеюсь, не заснешь?

– Что вы, господин Кылыч-Арслан. Не засну.

Девушка так же бесшумно, как и появилась, выбежала из зала.

– Чаглаян? – удивилась Элеонора. – У вас можно девушку назвать Водопад?

– Очень красивое имя. И подходит к этой вилле. Эта девушка из очень бедной семьи. И как только я узнал, что ее зовут Чаглаян, тут же согласился взять ее на работу. Я сразу же по-думал об этом доме. Здесь в нескольких шагах великолепный Манавгатский водопад на Грин Каньоне. Ты видела его?

– Нет еще, но слышала о красоте этих мест, – вежливо сказала Элеонора.

– Красота бывает пугающей, – двусмысленно пошутил Башкурт. – Голова может закружиться, человек оступится и сам не поймет, как окажется в водопаде. Или в объятиях такой красотки, как Чаглаян.

– Девушек у нас называют так, потому что связывают это с водопадом страсти, шумной, неистовой, – перебил «начальника службы безопасности» господин Кылыч-Арслан. – Посмотрите, какие поэтические имена у наших женщин: Айтач – Лунная корона, Гюльгюн – Розовый день, Ышыл – Сияние, Бингюль – Тысяча роз, а вот, послушайте: Бирсен – Только ты! А вот чрезвычайно поэтическое: Гьоздэ – Только в моих глаза тебе нет цены! Турецкие мужчины уважают красоту и неповторимость женщины.

– Это относится только к мусульманским женщинам? – напрямую спросила Элеонора.

– Не скрою: мусульманская женщина ценится выше, чем неверная. Хотя мы в Турции, а это светская страна. – Хозяин виллы маленьким глотком отпил чай. – Между прочим, матерью всех турок, согласно древней легенде, считается волчица Асена.

– Так звали и мою мать, а я Башкурт, – сказал «начальник службы безопасности».

– Мое имя Элеонора – от древнегреческого слова «элеос» – сострадание, милость, то есть «милосердная», – сказала россиянка.

– Тоже красиво звучит. А если это так, то, значит, твое имя произносили и на этой земле. Ведь на побережье Средиземного моря в Малой Азии были десятки древнегреческих городов.

– Да, я знаю, вполне может быть, что родина моего имени как раз находится здесь, в Малой Азии, – сказала девушка и сделала маленький глоток ароматного чая.