Отпусти синицу

Н и к и т а. Смотри. А то ночевать не пущу. В божественное люди ударяются от трусости, когда с собой управиться не могут, — чтоб думать больше не надо.

М и к е ш а. Хорошо так…

Н и к и т а. Что — хорошо?..

М и к е ш а. Тепло…

Н и к и т а. Э, брат, сколько картошки мы с тобой наскребли. Ладно, на завтра пойдет. Варить поставлю. (Уходит.)

Робко приближается  К л ю к в и н а — мать  М и к е ш и.

К л ю к в и н а. Микеша… Микеша, это я.

М и к е ш а. А-а… Вижу.

К л ю к в и н а. Здравствуй, сынок.

М и к е ш а. Здравствуй.

К л ю к в и н а. Я сяду, Микеша? Можно тут?.. Микеша, я тебя по всему городу искала, а сейчас Евгений Львович сказал…

М и к е ш а. Нечего было искать.

К л ю к в и н а. Тебе больно? Давай перевяжу, я умею…

М и к е ш а. Сиди! Сиди там!..

К л ю к в и н а. Хорошо, хорошо, я сижу.

М и к е ш а. И нечего было меня искать.

К л ю к в и н а. Хорошо, Микеша, хорошо. Только не волнуйся. (Молчит.) Ты, Микеша, как же теперь? Ты из дому совсем ушел?

М и к е ш а. Совсем. Сказал уже.

К л ю к в и н а. Что же ты здесь? Могилы, кресты… ужас какой. Мог бы к тете Мане пойти.

М и к е ш а. Я не хочу к тете Мане.

К л ю к в и н а. И правда, она всех заставляет играть с ней в лото, до самой ночи играет. А почему ты не пошел к Федоровым? Евгений Львович хорошо к тебе относится. Я у них была, у них квартира просторная, не то что у нас — одна комната, мог бы у них. Ты не знаешь, им убирают или они сами? Абажур у них смешной… (Молчание.)

Микеша, я тебе новую рубашку достала, у Лидочки в отделе… Импортная, их в полчаса разобрали. Ты зайди домой, возьми. За рубашкой ведь можно зайти?

М и к е ш а. Не хочу я никакой рубашки!

К л ю к в и н а. Хорошо, Микеша, хорошо… Я сама оставлю ее у Евгения Львовича. Гена тебе покажет, где она будет лежать… (Вздохнула.) У меня ревизия была, сынок.

М и к е ш а. Что?!

К л ю к в и н а. Я как раз приготовила внести… Все полностью приготовила. Сегодня или завтра хотела… Но эта случайность, которая вечером… И ревизию уже сделали…

М и к е ш а. Какая случайность?!

К л ю к в и н а. Ну, ты знаешь… Ипполит Егорович…

М и к е ш а. Какой Ипполит Егорович?..

К л ю к в и н а. Вы в тот вечер… позавчера… Ты его… А он обиделся… Ты же слышал, как он на лестнице кричал, что припомнит! Только я не думала, что он сразу…

М и к е ш а. Что — сразу?

К л ю к в и н а. Ипполит Егорович к директору пошел… К директору универмага. Он очень обиделся тогда… Пошел к директору и сказал, что я брала деньги… из кассы. Отдел сразу закрыли, и сразу ревизия… А деньги дома… Деньги, которые я собрала, чтобы внести. И теперь уже никак…

М и к е ш а. Говорил, говорил, говорил же тебе!

К л ю к в и н а. Микеша, я же послушалась, я всю сумму собрала, я шубу продала и еще кое-что, я все хотела внести… Ты бы попросил Евгения Львовича… Ну, Федорова… Микеша. Что — Федорова?

К л ю к в и н а. Он же в милиции работает, он бы мог… А я бы выплатила… Говорят, он может понять.

М и к е ш а. Что, что, что понять?..

К л ю к в и н а. А то ведь суд… Сказали — в суд передадут… Ты попроси, а? (Микеша беспомощно смотрит на мать. И вдруг, все смотря на мать, не двигаясь, плачет.) Микеша… Микеша… Ну что ты, сынок…

М и к е ш а. Не подходи… Не подходи… Сиди там!

К л ю к в и н а. Хорошо, хорошо. Я сижу. Вот видишь, я сижу. (Молчание.) Если бы Евгений Львович за меня попросил…

М и к е ш а. Нет!

К л ю к в и н а. Что «нет», Микеша?

М и к е ш а. Он не будет просить!.. Я не хочу! М-м…

К л ю к в и н а. Тебе очень больно, сынок? Он тебя сильно ударил? Дай я поправлю…

М и к е ш а. Нет!.. Нет!

К л ю к в и н а. Хорошо, хорошо. Я не буду. Я ничего не буду. (Молчание.)

Микеша… Тогда меня судить будут. (Микеша отворачивается от нее, прислоняется головой к ограде.) Хорошо, Микеша… Я пойду… Я пойду, Микеша?

М и к е ш а  не отвечает, К л ю к в и н а  нерешительно уходит. М и к е ш а  стоит, прислонившись к ограде. У него маленькая, беззащитная спина. Проступает игривая, упрощенная мелодия, приближается, звучит нелепым диссонансом. Появляется  Н и н а, помахивает включенным транзистором. За ней идет  Г е н н а д и й. Они не замечают  М и к е ш у.

Г е н н а д и й. Выключи транзистор.

Н и н а. Зачем?

Г е н н а д и й. Лучше пойдем.

Н и н а. Ты что, боишься покойников? Мы исходили весь город, у меня ноги отваливаются. (Садится на могильную плиту, вытряхивает песок из туфли.)

Г е н н а д и й. Но тут же нельзя!

Н и н а. Что — нельзя?

Г е н н а д и й. Тут нельзя сидеть.