Отпусти свою волчицу

В этот момент Кристина как-то даже не сообразила, что перед ней не просто зверь, а оборотень, имеющий вторую человеческую ипостась, и что накануне вечером она всерьез поругалась с этой человеческой ипостасью.

Руд тоже предпочел об этом забыть хотя бы ненадолго. Он слишком нуждался в этих прикосновениях, в тепле руки своей пары, чтобы позволить напрягшемуся внутри него Ромуальду испортить такой момент.

Волк замер, принимая ласку, а Крис, перебирая его шерсть, почесывая уши, внезапно заговорила о том, о чем хотела бы сказать Ромуальду, но не была уверена, что тот согласится ее выслушать.

– Это только кажется, Руд, что я могла отказаться ехать к Анисье, – вздохнула она, – но кем бы я была, если бы так поступила? Трусливой и бездушной тварью, оставившей без помощи беременную женщину?

Волк в ответ шумно вздохнул.

Крис кивнула ему:

– Да-да. Именно такой я бы себя и ощущала, если бы отказала в помощи. На одной чаше весов оказались три жизни, Руд! Жизнь женщины и двух ее детей. А на другой чаше – какая-то мнимая опасность, которая вроде бы может угрожать мне. Люди и за меньшее собой рискуют. И я буду рисковать – всегда, потому что не могу иначе.

Тут оборотень не выдержал. Поднял голову, отступил на шаг, сел на хвост и перекинулся в человека.

– Ромуальд…  – Крис, пока говорила, успела сообразить, что слышит ее не только Руд, но молчать не собиралась. – Не пытайся запереть меня, Ром, не запрещай мне делать то, что я считаю своим долгом. Я не позволю ломать себя в угоду твоим страхам.

– Я не хочу ломать тебя, Крис! – Ром почти взвыл, запустил руки в отросшую растрепанную шевелюру. – Ты мне нужна такая, какая есть: гордая, сильная, независимая – настоящая пара для альфы с моим уровнем силы! То, что я прячу тебя – это временная мера. Просто, пока твоя волчица не проснулась, ты слишком беззащитна перед оборотнями, а я не прощу себе, если из-за моего недосмотра кто-то из них причинит тебе вред!

– Или причинит – или нет. Мы этого не знаем. А вот то, что Анисья и ее детишки погибли бы без профессиональной акушерской помощи – это факт. И если какой-то женщине из твоей или из соседней стаи снова понадобится моя помощь – я буду помогать, нравится тебе это или нет!

Кристина откинула в сторону шкуру и одеяло, которыми были укрыты ее ноги, обулась, прихватила банное полотенце и пошла прочь из спальни. Она злилась и чувствовала, что еще немного – и опять сорвется и наговорит мужчине такого, о чем потом сама будет жалеть.

Кристине не хотелось быть жестокой с Ромом, не хотелось причинять ему боль, но она чувствовала, что обязана настоять на своем. Если альфа и правда ценит ее силу и независимость – он смирится с ее решением. А если не смирится – значит, ничего путного из их отношений не получится.

Когда Крис вышла из душа – умытая, свежая – Ромуальд позвал ее завтракать. Оказалось, они с Бертом под присмотром Ребекки успели собрать и накрыть завтрак.

К утреннему разговору Ром больше не возвращался, но по его поджатым губам и мрачному взгляду Крис поняла: альфа пока не готов смириться с тем, что она намерена и дальше проявлять самостоятельность и бросаться на помощь по первому зову ко всем, кому она может понадобиться.

Эта недосказанность повисла между ними, как темное грозовое облако, обещающее новую бурю. Она день за днем отравляла и разъедала сердце Кристины, заставляла ее держаться с Ромуальдом сдержанно и прохладно.

Ром продолжал приезжать к девушке через день-два, водить ее на прогулки. Только вот в этих встречах уже не было того задора и тепла, что раньше. И поцелуев Крис стала избегать. Ром с каждым таким свиданием мрачнел все сильнее. Крис видела это, но молчала. Не хочет альфа вскрывать созревший гнойник – пусть мучается. Это его выбор. Она, Кристина, подождет. Ей спешить некуда.

31. Кристина

Со дня поездки в клан Кровавой Луны прошло две с лишним недели, февраль перевалил за середину, а никаких происшествий, которыми пугал Кристину Ромуальд, так и не случилось. С каждым следующим спокойно прожитым днем Крис все больше верила в то, что Ром тревожился зря, что его страхи – это всего лишь страхи или желание держать ее, Кристину, под полным контролем.

Если первое время она еще таилась и старалась не выходить со двора одна, и даже к колодцу за водой предпочитала прогуливаться в сопровождении Ребекки, то за полмесяца осмелела, отбросила осторожность и начала выбираться на лыжные прогулки в тайгу одна: сидеть в доме ей по-прежнему было муторно и тоскливо, а лес, ставший намного более знакомым и понятным, все сильнее звал и манил девушку.

Нередко во время прогулок ей казалось, что ее волчица начинает шевелиться, чуя свободу, улавливая даже не слишком чутким человеческим носом будоражащие запахи. Одиночество помогало девушке сосредоточиться на этих ощущениях, усилить их, передать их своему ослабленному долгой спячкой зверю.