Отравленная жизнь

Вика уклончиво пообещала приобрести эти натюрморты и еще раз повторила, что охотно купит деревенский пейзаж. Она вовсе не собиралась тут же идти в этот салон и попусту светиться перед хозяйкой. Особенно после того, как упомянула о пейзаже. Телефонный звонок ни к чему ее не обязывал, никак ее не выдавал – она звонила в эти салоны не из квартиры, а из телефона-автомата, из центра города. Однако ее удивило одно обстоятельство. Альбина Рафаэлевна как будто ничего не знала о гибели жены и сына Корзухина. Жену звали Катя – это имя хозяйка салона мельком упомянула в разговоре. Как поняла Вика, именно Катя пыталась продать картины мужа. Сам Иван этим не занимался. «Ну, почему же она набросилась на меня, вместо того чтобы по-человечески сказать, где пейзаж? – недоумевала Вика. – Она просто взбесилась, когда услышала про этот деревенский дом с колодцем… Это же ненормально! И какого черта она назвала меня воровкой? Я собиралась заплатить! Или вид у меня, по московским меркам, несолидный?»

Вика специально съездила к дому, где была квартира Корзухиных. Ее тянуло туда, хотелось узнать, насколько удался план. Еще с улицы она заметила, где располагаются окна сгоревшей квартиры. Языков копоти на стенах не было, значит, пожар был не сильный. Но окна были приоткрыты, несмотря на холод, и ни в одном не было занавесок. Войти в подъезд и посмотреть на все поближе Вика не решилась. Ей казалось, что ее никто тогда не заметил, но рисковать она не могла.

Следующие несколько дней после этой поездки Вика пролежала с высокой температурой. Это было ужасно. Нетопленая квартира, слепые окна, изнутри заросшие инеем, обогреватель, который теперь тянул так слабо, что тепло не ощущалось даже вблизи. Особенно страшно становилось в потемках, ближе к вечеру. Тогда начинался бред. Вика не решалась зажечь свет, чтобы не привлекать к себе внимание. Лежала в темноте, с горящим лицом, с пересохшими губами и время от времени начинала бредить. И тогда ей казалось, что в комнату вошла Яна. Она видела девушку только раз, но запомнила на всю жизнь. Это смазливое кошачье личико, глаза, которые сейчас были уже не яростными, а безмятежными, цветастое широкое платье. В руке Яна держала босоножку. Она садилась возле постели, смотрела на женщину и уходила только тогда, когда Вика отрывала голову от подушки, чтобы прогнать ее. И тогда все становилось на свои места – темная ледяная квартира, тишина, треск остывающего обогревателя.

Ее охватила слабость. Она мечтала бросить все, купить билет на самолет, вернуться к мужу и детям, Но в таком состоянии она не добралась бы не то что до Кельна, даже до касс «Аэрофлота». Она сильно похудела. Продукты кончились, выйти в магазин было тяжело – стоило сесть на постели, и сердце подскакивало к горлу. Но и есть не хотелось. Она радовалась только тому, что, отправляясь в Москву, выкупила все лекарство, выписанное ей по рецепту.

У нее оставалась половина пузырька и еще один – непочатый. Этого обычно хватало на полгода, а то и дольше. Но если грипп даст осложнение на сердце, лекарство может ее не спасти. Вика даже подумывала – не позвонить ли сестре? Если попросить о помощи, та, конечно, сразу примчится. Еще бы! Детей у нее нет, делать ей нечего, муж не разрешает ей пальцем шевельнуть, Лариса живет на всем готовом.

Конечно, она примчится, разохается, перевезет ее к себе, поставит на голову родителей… Нет! Пусть Лариса живет своей жизнью. Глупой сытой жизнью, в которой нет даже намека на то, что пришлось пережить ей. Вике. Они никогда друг друга не поймут.

Только двенадцатого ноября Вика оправилась настолько, что смогла выйти за покупками. Стоял мороз, но к холоду она уже привыкла и страдала от него меньше, чем в первые дни. Взяла такси, поехала в центр, пообедала в кафе. У нее проснулся волчий аппетит, и она съела такой плотный обед, что ее стало клонить в сон от сытости. Теперь она чувствовала себя на удивление хорошо. Казалось, стоило посидеть в теплом помещении, среди людей, музыки и громких разговоров – и болезнь окончательно отступила. Прошлась по магазинам. Купила тяжеленную батарею-обогреватель, наняла таксиста и договорилась, что он донесет ей эту батарею до квартиры. Приехав домой, Вика тут же включила это чудо техники и с удовлетворением убедилась, что от него будет весьма ощутимый эффект. Уже через час окна в комнате «заплакали», начали оттаивать. Она сбросила сперва старый тулуп, в котором расхаживала по квартире, потом шаль, потом сняла один из свитеров. Настроение поднималось вместе с температурой в доме. Вика открыла маленькую бутылочку виски и стала пить прямо из горлышка, расхаживая по комнатам и хозяйским взглядом отмечая порванные старые обои, пыль, старомодную мебель.

Когда они с Романом вернутся, надо сделать хороший ремонт. И мебель она купит другую. Ничего, Роман такой экономный, что у него хватит и на ремонт, и на машину, и на многое другое. Все-таки ей повезло с мужем.