Отражение

Мы провели у реки три часа. Все это время Макс словно забыл обо мне, как и моя дочь. Они плескались, строили замки, бегали по берегу и собирали ракушки и разные камушки. Я будто впервые видела человека, с которым прожила много лет. Хотя, вспомнив историю с его сестрой, можно было предположить, что он любит детей, ведь в его воспоминаниях Эмили так и не выросла. Я дремала на пледе, греясь в солнечных лучах. Меня не покидало чувство нереальности происходящего. Но в последние месяцы оно стало для меня привычным.

Когда мы ехали обратно, Соня уснула в машине.

– Ты ее умотал. А это нарушение режима. Она не пообедала, – ворчала я, поглядывая на умиротворенное личико дочери.

– Поест, когда встанет. Не будь занудой.

– Слушай, вот будут свои дети, будешь давать советы, – фыркнула я. Заметив, как напряглась челюсть Макса, я поняла, что ляпнула, не подумав.

– Извини. Ты говорил, что твоя болезнь передается генетически, но я смотрела передачи, где говорили, что сейчас возможно извлечь больные гены и заменить здоровыми. Наверно, не всем по карману подобные манипуляции, но ты можешь себе позволить. И вы с твоей будущей женой сможете иметь детей.

– Нет, – холодно отозвался Эванс. Мне показалось, что я ослышалась. Откуда такая категоричность? Я только что видела, как здорово у него получается ладить с детьми, чужими детьми. И так просто отказаться от собственных?

– Почему нет? – я даже разозлилась, – Если бы ты сказал мне тогда правду, то мы не оказались бы …. Я была бы осторожнее. Мы пошли бы к твоему профессору. Но что случилось, то случилось. Нам пришлось это пережить. Черт, я чуть не умерла от горя, но сейчас мое сердце успокоилось. Мне больно вспоминать о прошлом, но я, когда я смотрю на свою дочь, мне становится легче. И ты можешь испытать это счастье.

– Нет, Энжи. Не могу. Я сделал стерилизацию. И давай закроем эту тему.

– Что ты сделал? – не поняла я. Макс выругался, нервно ударив ладонями по рулю.

– Я же сказал, давай закроем тему, – довольно грубо бросил он.

Я умолкла, продолжая потрясенно пялиться на него. До меня дошел смысл слова «стерилизация».

– Нет никакой невесты, так ведь? – осенило меня. Эванс напряженно следил за дорогой, не глядя на меня. Он был еще более закрыт, чем обычно. Даже не маска, а броня.

– С чего ты взяла? – спросил Макс, после минутного раздумья. Голос прозвучал безжизненно, и мое сердце снова пронзила боль. Я все представляла немного иначе, точнее, совсем не так. Найдя облегчение и успокоение в своей ненависти, я совершенно не думала, что происходит с ним. Я назначила его на роль антигероя, потому что мне так было легче.

– Кто делает стерилизацию перед свадьбой? – спросила я.

– Я сделал операцию три года назад. И это было обдуманным решением.

– Как ее зовут?

– Кого?

– Невесту.

– Энжи, перестань, – он качает головой. Ложь. Я смотрю на него пристально, подмечая каждую деталь. Я не понимаю, зачем мне снова лезть в это. Но я лезу.

– Мила сказала, что ты имитатор, что ты ничего не чувствуешь, кроме примитивных потребностей, и повторяешь за людьми эмоции, которые они демонстрируют. Это правда?

– А ты как думаешь? – он бросает на меня быстрый взгляд, – Ты знаешь меня лучше, чем многие.

– Я не знаю. Я не врач, – пожимаю плечами, но меня несет и несет…, – Но я предполагаю, что эмоционально-неполноценный человек не будет делать стерилизацию. Зачем? Это больно и против его потребностей. Эмоционально-неполноценный человек не полетит через океан к женщине, которая ему безразлична, к чужой жене, чтобы помочь ей, и уж точно биороботу совсем незачем спасать бизнес мужа этой непонятной женщины.

– Биороботом меня еще никто не называл, – произнес Макс с горечью, – Наверно, не все эмоции мне чужды. Даже Ричард признался, что мой случай кажется ему самым запутанным из всех двух, что ему довелось наблюдать. И он считает, что пока я более, чем стабилен. Так что можешь не волноваться, я безопасен для тебя и Сони.

– Отлично. А справка есть? – спросила я с усмешкой. Он удивленно вскинул брови, взглянув на меня, – Я шучу, Макс. Шутка такая. – добавила сконфуженно.