Отражение

Гостиница, в которой пряталась Анжелика, находилась в другом конце города, и добираться до нее пришлось больше часа. Макс раздраженно взглянул на часы. Пятнадцать минут третьего. Ночи! Охереть можно. Он едет в какой-то клоповник, чтобы вызволить оттуда маленькую дурочку. Но, чем ближе мигал красным значком пункт назначения на карте в навигаторе, тем быстрее покидала Макса его пресловутая уверенность. Ладони потели. Волнение. Он думал, что этот день не настанет. Так перетрусить перед встречей с восемнадцатилетней девчонкой. Макс упорно искал в своем привычном лексиконе слова, которые мог бы ей сказать и не находил. Неудивительно, потому что их там не было. Возможно, Анжелика не захочет говорить с ним, захлопнет дверь перед носом, или даже не откроет. Или еще хуже – расплачется. А ему как-то придется объяснить свое поведение.

Макс не собирался ничего объяснять. Был порыв, и он закончился. Психанул, остыл. С кем не бывает? Не в чем оправдываться. Сама виновата. Нечего было флиртовать с тощим выродком Старостова.

Отель, если его можно так обозвать, вызвал в Максе омерзение. Люди на рессепшне выглядели так, словно собирались ограбить соседний магазин, или только что сделали это. За пять баксов Эвансу спокойно и без лишних вопросов выдали второй ключ от номера Анжелики. Максу почему-то стало жутко от осознания, что все это время ключ был у двух подозрительных типов, регистрирующих постояльцев. Они могли войти к ней… в любое время, сделать, что угодно.

Лифт, конечно, не работал. Пришлось подниматься по грязной лестнице на третий этаж. Воняло. Скрипело под подошвами его стильных дорогих ботинок за тысячу фунтов. Макс зажал платком нос.

Интересно, чем руководствовалась Анжелика, выбрав именно это место? Ее так тянет на помойку? Гены берут свое? Уж кто-кто, а Макс Эванс прочувствовал на своей шкуре силу и неоспоримость генетики. Как ни странно, но дверь ее номера была чище других. Макс запустил пятерню в волосы, растрепав их. Достал из кармана ключ, покрутил в руке.

Может, постучать?

Она спит? Или просто смотрит в окно, жалеет себя, считает звезды, ненавидит воздух, которым он дышит?

Назвать ее шлюхой… это было ужасно. Неоправданно. Незаслуженно. У нее есть повод злиться. Сравнить с шлюхой вчерашнюю девственницу. Девочку, которая превратилась в девушку на его глазах, а потом в женщину в его постели. Грубая ошибка.

– Черт, я просто извращенец, – пробормотал под нос Эванс.

Наверно, стоит уйти, дать ей время остыть, обдумать ситуацию, осознать, что он ей не нужен. Совсем не нужен. Жизнь рядом с ним невозможна и опасна. Макс знал, что должен объяснить все, с самого начала, должен разделить правду с кем-то еще, чтобы не чувствовать себя так паршиво. И почему-то был уверен, что Анжелика – единственная, кто способен понять. Но как быть с жалостью, которая для него хуже ненависти и презрения? А она будет его жалеть. Слишком доброе сердце.

Тяжело вздохнув, Макс поднял руку, постучал в дверь. Почти сразу услышал шаги, шаркающие, тяжелые, как у старого или страдающего человека. Она открыла дверь. Какая дура! Даже не спросила, кто пришел. Ее взгляд сначала остановился на кожаных дорогих ботинках. Лика не могла не узнать их.

Ни говоря ни слова, девушка попыталась захлопнуть дверь, но было слишком поздно. Макс успел просунуть плечо в проем и с силой оттолкнул дверь, чуть не сорвав ее с петель. Анжелика попятилась назад. Испуганная, ошеломленная.

Макс запер дверь, и повернулся к девушке, успев заметить, что она даже не успела расправить кровать. Правильное решение. Спать в подобном месте опасно для здоровья. Сумка с вещами брошена на тумбочку. В комнате царит полумрак, из-за тусклого освещения. Эванс взглянул на нее ясными пронзительными синими глазами. Она отвела глаза в сторону. Плакала. Много часов. Это видно. Глаза опухли и покраснели, губы искусаны в кровь. Анжелика ранимее, чем он думал. Нужно что-то сказать.

– Энжи, – мягко позвал он, шагнув вперед. Лика дернулась, тряхнув головой и выставив руку ладонью вперед. Стоп – говорила ее поза, – Эй, я пришел с миром.

– Пошел к черту, – прошипела она сквозь зубы, по-прежнему не глядя на него.

– Послушай, я погорячился. Признаю. Мне очень жаль. Я … Ты же знаешь, что я так не думаю. Что все, что я наговорил, неправда, – он пытался говорить мягко и убедительно, но выражение лица девушки оставалось непробиваемым.

– Откуда мне знать, что ты думаешь? И думаешь ли, вообще. Ты просто моральный урод. Псих. И я повторяю, иди к черту, – по-прежнему не расцепляя зубов, хрипло проговорила девушка.

Макс выдохнул, засунул руки в карманы. Конечно, он не собирался никуда уходить. Без нее.

– Ты не можешь остаться здесь. Столько гостиниц вокруг, а ты выбрала самую отвратную и дешевую. Пусть ты зла на меня, но зачем заселяться в подобную дыру? – Макс решил зайти с другой, бытовой стороны вопроса. Лика очнулась. О, чудо. Она взглянула на него своими сверкающими серебряными глазами, холодными и острыми, как сталь. У него сердце упало. Сколько в них было боли и ярости.