Отражения

Я слушал неторопливый рассказ эльфки, поглаживая пальцами тёплое дерево столешницы, а перед глазами... О, перед глазами метались тени...

«Это ты, ты во всём виновата, только ты!...» Фиолетовая бездна безумных глаз чернеет с каждой минутой. Прекрасное лицо искажается под умелыми ласками злобы. «Если бы он остался со мной, был бы жив и по сей день!...» «Успокойся, Мийа... Тебе нужно отдохнуть, послушать музыку...» «Какая музыка?! Не тебе решать, что мне нужно!... Убийца!...» В бирюзе ответного взгляда плещется сожаление. Искреннее сожаление. «Не обвиняй меня, Мийа... Он продолжает жить, что бы ты ни думала...» Тонкие черты кривятся и текут. «Да! Жить! Где?!...» Спокойная и мудрая улыбка. «Во мне... У меня будет ребёнок, Мийа...» Твердь сознания разверзается окончательно. Ребёнок... Последняя капля, подточившая скалу духа. «Этому не бывать!...» Молния срывается со скрюченных пальцев...

— Я бы не смогла справиться, но... Должно быть, моя любовь проложила дорожку в Серые Пределы — на один короткий вдох возлюбленный вернулся ко мне. Вернулся, чтобы защитить свой последний Дар... Возникшая где-то в глубине Сила смыла атакующие и защитные чары Мийи... Она умирала и, зная это, ударила всем, что смогла собрать... Не знаю, что именно произошло — я не слишком сведуща в магических материях — но... Что-то нарушилось. Позже, когда лучшие лекари и заклинатели осматривали меня, выяснилось: ребёнок... Нет, не умер: скорее, застыл на границе между жизнью и смертью. Не исчез, и не остался... Когда я перестала его чувствовать, мир рухнул. И никто не мог предложить помощь. Никто не знал, как вернуть его душу...

Она говорила ровно и достаточно спокойно, но жилка на виске выступала всё заметнее. Выдержка воина, запирающего боль в груди. Это достойно восхищения, однако временами — очень и очень вредно.

— Скорее всего, душа ребёнка была вытеснена в один из Межпластовых Карманов .Неудивительно, что ваши чародеи не знали решения задачи. Следовало бы обратиться к более сведущим...

— Я обращалась ко всем! — почти выкрикнула она, но тут же опомнилась, понижая тон голоса: — Ко многим... Меня раздирала тоска. Такая глубокая, такая горькая, что я не замечала смены дня и ночи... Я не чувствовала своего ребёнка, своего единственного ребёнка, первого и последнего...

— Почему же — последнего? — странно и удивительно. Надо уточнить.

— Один из магов... Человеческих магов... Пообещал помочь. Но предупредил, что я больше не смогу иметь детей, — в бирюзовых глазах промелькнула тень. Очень печальная. Очень страшная.

— Но он не помог? — уточнил я.

— Он обещал... Говорил, что нужно выждать время... Потребовал, чтобы я заняла место в свите маленького принца.

— В качестве личного палача? — поверьте, я не хотел причинять лишнюю боль и без того настрадавшейся женщине, но прятать ЭТУ горечь не считал нужным.

— Не только. Я делала много... всего. Убивала... Я не помню всех мёртвых лиц, и к лучшему: иначе не удалось бы ни разу сомкнуть глаз... — признание далось эльфке с трудом. Потому что она признавалась, в первую очередь, самой себе.

— Вы так легко забирали чужие жизни? — мои представления о листоухих не имели ничего общего с образом жестокого убийцы. Высокомерные? Сколько угодно! Гордые? О, да! Прекрасные? Несомненно! Но — мясники?...

— Не легко, — она помолчала и продолжила медленно, словно пробуя слова на вкус: — Я не могла избавиться от боли, и маг... Сделал для меня порошок...

— На основе «росы», разумеется! — кивнул я.

— Очень может быть, — согласилась эльфка. — Только не скажу, какой именно. Просто не знаю. Я... забывалась. Я отпускала себя, и освобождавшееся место занимал кто-то... чужой. Грубый. Мерзкий. Беспощадный. Бесчувственный. Я видела эту тварь, дышала вместе с ней, но... не могла противиться. Да и не хотела. Нанюхавшись порошка, я забывала о ребёнке, забывала о той боли, которая терзала сердце... И не желала вспоминать.

Ай-вэй, дорогуша! Чужой... Ишь, чего придумала! Зелье мага открывало двери Тёмного Храма твоей души, выпуская то, что обычно прячется во мраке. Не понравилась встреча со своей тёмной половинкой? То-то! Хорошо ещё, что ты не осознала, насколько этот «чужой» неразрывно с тобой связан... Вот когда поймёшь, ужаснёшься по-настоящему — как ужаснулся в своё время я.

— Сколько же всё это продолжалось?

— Год. Может, два. Не знаю... Время меня не волновало. Я металась от одной мерзости к другой, пока... Пока не столкнулась с тобой.

— Хм... — я невольно напрягся. Ну вот, опять ожидается гимн чудесному избавлению!

— Как тебе удалось сделать то, перед чем оказались бессильны лучшие маги? — бирюза взгляда настойчивой кошкой ткнулась в моё лицо.

— Я ничего не делал.

— Но...

— Клянусь, я даже не мыслил что-либо делать! Если честно: в тот момент я был до смерти напуган... — признаюсь, скрепя сердце.

Эльфка рассеянно нахмурилась.

— И всё же, что-то было... Но что? Никаких чар... Ты до меня даже не дотрагивался... Я только...

Ай-вэй, сейчас она догадается... Я вжался в лавку.

— На твоей щеке выступила кровь, и я... лизнула...