Отраженный кошмар

Фиона была в кухне и варила кофе, когда раздался звонок в дверь. Не ожидая ничего приятного от чьего-то нежданного вторжения, Фиона, нахмурившись, вышла в холл и посмотрела в глазок. Она не исключала возможность того, что кто-нибудь из журналистской братии решил нагрянуть к Киту ради «красного словца» для утренней газеты. Если так, то она с превеликим удовольствием даст ему от ворот поворот. Одно точно. Никто из друзей не пришел бы сегодня, предварительно не позвонив по телефону.

К своему удивлению, Фиона узнала старшего инспектора Сару Дюваль и не могла взять в толк, зачем та пожаловала к ней домой.

— Проклятье, только этого не хватало, — пробурчала Фиона, открывая дверь. — Добрый вечер, старший инспектор Дюваль.

— Прошу прощения, что врываюсь к вам без спроса, — резко проговорила Дюваль, словно ей было непривычно извиняться. — Однако я надеялась, что вы все-таки уделите мне несколько минут.

Фиона сделала шаг в сторону, пропуская гостью.

— Вторая дверь налево. Кухня. Мы можем поговорить там.

Дюваль пересекла холл, оценив все до мелочей: и отличный деревянный пол, и дорогие восточные ковры, и пару написанных маслом пейзажей на стенах. На лестнице появился мужчина, в котором она узнала Кита Мартина, и с любопытством посмотрел на нее.

— Это ко мне по работе, Кит, — сказала Фиона. — Мне надо поговорить со старшим инспектором Дюваль.

— До утра никак не могла подождать? Ладно, все в порядке, — буркнул он, отворачиваясь и вновь поднимаясь по лестнице.

— В новостях передали, что у вас появился подозреваемый, — сказала Фиона, входя в кухню. — Садитесь, пожалуйста.

Дюваль подвинула к себе стул и села, скрестив ноги.

— Я собиралась делать кофе. Выпьете чашку?

— Спасибо.

— Черный, да? — Не дожидаясь ответа, Фиона достала вторую кружку и наполнила ее. Потом налила молока в свой кофе и обе кружки поставила на стол, после чего уселась напротив Дюваль, старательно сохраняя безразличное выражение на лице, не хуже самой Дюваль. — Итак, что привело вас ко мне?

— Как вы правильно заметили, у нас есть подозреваемый. Пришлось его арестовать, ведь у нас не было выбора из-за его публичного признания, — с иронией проговорила Дюваль. — Однако до ясности еще очень далеко. Зовут его Чарльз Редфорд, он признался в убийствах, однако не назвал ни одной подробности, о которой не мог бы прочитать в газетах или в романе Джорджии Лестер, ведь ее убийство похоже на описанное в романе. Обыск в его квартире тоже ничего не дал. У него были все три главных романа Шанда, Элиас и Лестер, причем лежали на столе. Полицейские нашли также кучу газет с описаниями всех убийств. И больше ничего.

Правда, его телефонные счета говорят о том, что в последние три месяца он звонил Шанду и Лестер. Агент сообщила нам, что Редфорд ей угрожал. Она даже как будто собиралась заявить на него в полицию, но потом раздумала. Получив ее письмах отказом, он явился к ней в офис, прорвался внутрь и стал непристойно орать. Даже схватил нож для разрезания бумаги с ее стола и стал размахивать им перед ее лицом, крича, что ей надо быть поосторожнее. Потом он швырнул нож в стену и убежал.

Фиона пила кофе и молчала, время от времени морща лоб. Прежняя встреча с Дюваль не настраивала ее на дружеский лад.

Кашлянув, Дюваль продолжала:

— Она говорит, что решила не звонить в полицию, потому что на другое утро улетала в Нью-Йорк и у нее не было времени на, цитирую, «жалобы». — У Дюваль было недовольное лицо. — Мы просмотрели также его компьютер, однако не нашли и следа писем с угрозами. Надеюсь, наши специалисты смогут отыскать что-нибудь на жестком диске, однако это не главное. — Она поставила себе на колени принесенный портфель. — Я захватила копии писем, а также копию листовки, которую он разбрасывал сегодня на пресс-конференции. — Дюваль достала пачку пластиковых конвертов, в каждом из которых была одна фотокопия, и положила их на стол. — Мне кажется, все это написано одним и тем же человеком. — Дюваль поймала взгляд Фионы, которая все еще не желала помочь ей. — Честно говоря, я рассчитывала, что вы проанализируете их как психолог и скажете мне, что вы о них думаете.

— Что я думаю о чем?

Дюваль поджала губы. Она не рассчитывала на легкий разговор, однако ее больше устроила бы открытая неприязнь, чем упрямое нежелание Фионы идти ей навстречу — в этом она слишком хорошо узнавала себя, чтобы не понимать, что к чему.

— Мне бы хотелось знать, один ли человек писал эти письма? Если один, то способен ли он перейти от слов к делу? Есть ли в этих письмах что-то, объединяющее все три убийства? Мне необходимо все, что вы сможете извлечь из них.

Фиона обеими руками держала кружку и смотрела прямо в глаза Дюваль.

— Вы считаете его убийцей?

Дюваль поправила очки.

— А это важно?

— Мне любопытно. Если помните, я тоже заинтересованное лицо, — холодно произнесла Фиона.