Отрезанный

Проснувшаяся совесть не давала ей покоя, ведь там, внизу за пригорком, лежал труп человека, у которого еще совсем недавно имелась семья, коллеги и друзья. Они, ожидая его возвращения, наверняка беспокоились из-за его долгого отсутствия. Перед Линдой постоянно возникала картина бьющейся в истерике жены погибшего, которая наверняка, оставаясь в неведении о том, что произошло с ее любимым, мучилась от отчаяния и ужасной неопределенности.

Мысли об этом начали мучить художницу еще накануне, и поэтому она все же нарушила строгие инструкции, полученные от брата. Клеменс жестко приказал ей ни в коем случае не приближаться к трупу и уж тем более его не трогать. Однако, поразмыслив, она все же решила, что уж если и действовать вопреки своим чувствам и оставлять человека на берегу, как какой-нибудь обломок кораблекрушения, то надо хотя бы знать, кто он.

«Не исключено, что Клеменс прав, и было бы лучше, чтобы тело нашел кто-то другой, – думала Линда. – Но чтобы это произошло как можно скорее, возможно, мне стоит попытаться идентифицировать личность покойного».

Руководствуясь такими благородными побуждениями, Линда и взяла вчера небольшую борсетку покойника, валявшуюся на берегу возле защитной каменной кладки всего в нескольких метрах от мертвеца. Однако пока заглянуть в нее не решалась.

Отвернувшись от окна, она посмотрела на кожаную сумочку с коричневым ремешком, по-прежнему лежавшую нетронутой на столике рядом с мольбертом, и, как бы подталкивая себя к дальнейшим действиям, задала себе вопрос:

– Чего же ты ждешь?

Линда нерешительно приблизилась к столику, все еще не отваживаясь дотронуться до борсетки. Вчера она вставила в торчащую из нее петлю палку и, не дотрагиваясь до сумки руками, принесла ее в дом. Но это было вчера, а теперь?

Теперь же она вздохнула и вытащила пару перчаток из кармана висевшей на спинке стула ветровки. Ведь для того, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, ей не оставалось ничего другого, как надеть на руки эти толстые кожаные перчатки. Более тонких у Линды с собой не было, и поэтому вначале у нее возникли трудности – молнию заело, и ее пришлось несколько раз подергать. Наконец она справилась с этой задачей и открыла борсетку.

Сумочка оказалась мягкой на ощупь, и в ней, кроме мобильника, ничего не было. Ни бумажника, ни ключей, ни документов. Линда осторожно вынула из нее телефон и положила его на столик. Дисплей мобильника светился, показывая четыре пропущенных вызова, а в левом верхнем углу мигал символ в виде перечеркнутого колокола.

«Переключено на беззвучный режим, – догадалась Линда. – Вот почему я не слышала звонков».

Она перевернула борсетку вверх дном и принялась энергично трясти ее. Однако больше никаких предметов из нее не выпало.

«Что ж, тогда следует внимательнее рассмотреть сам мобильник», – решила Линда.

Корпус у телефона с большим дисплеем был розового цвета и больше подходил для молодой девушки, чем для взрослого мужчины. Линда сняла перчатки и, взяв в руки карандаш, нажала тупым концом на кнопку «Меню».

«Интересно получается…» – отметила она.

Все четыре вызова поступили с одного и того же мобильного телефона. Первый – за полчаса, а остальные три один за другим с коротким перерывом – несколько минут назад. В меню входящие СМС-сообщения вовсе отсутствовали.

Она пометила номер входящих звонков в своем блокноте и перешла в главное меню. Здесь она сделала еще одно, при этом очень странное открытие: эти четыре пропущенных звонка оказались единственными, сохранившимися в памяти телефона. Складывалось впечатление, что владелец мобильника сам не звонил с него или удалил всю историю звонков незадолго до смерти, что в принципе было возможно, но весьма необычно.

Линда отложила карандаш в сторону и задумалась. Она почувствовала сильное возбуждение, но, в отличие от напряжения, испытанного за последнее время, это не отняло, а, наоборот, придало ей сил – впервые у нее возникло ощущение, что она делает что-то стоящее. Опознание личности погибшего человека больше соответствовало ее деятельной натуре, чем бегство от неизвестной опасности.

«Движемся дальше», – решила Линда.

Она достала переданный ей Клеменсом телефон, номер которого был известен только ему, проверила еще раз, активирована ли у него функция подавления номера, а затем набрала номер абонента, пытавшегося совсем недавно не менее четырех раз дозвониться до мертвеца.

Уже при первых сигналах исходящего вызова Линда затаила дыхание, почувствовав, как бешено заколотилось у нее сердце, а на третьем гудке стала ощущать себя рыбой, выброшенной на сушу, жадно глотала ртом воздух. На четвертом сигнале вызова мужество оставило ее, и она хотела завершить звонок, но было слишком поздно – на другом конце телефонной линии ответили. Голос принадлежал мужчине и звучал так, будто его обладатель чем-то очень озабочен. Линде показалось, что неизвестный напуган ее звонком не меньше, чем она сама. Он сказал:

– Алло, слушаю вас! Вы разговариваете с Паулем Херцфельдом!

Глава 12

Берлин

– Алло! Вас не слышно! – воскликнул Херцфельд.