Отряд

– Что скажете, воины освободители? Не желаете положить на весы совести и справедливости благородные и постыдные деяния? – Мне трудно давались слова, на душе уже не кошки, а тигры скребли. Пострадали невинные люди, и я не знал, чем им помочь. Но, к сожалению, такова суровая правда войны, и я о том сожалел.

– Твари бандеровские, суки поганые! – взорвался Дитрих, и его взгляд опасно затвердел, – рвать глотки буду, пока последний в землю не ляжет.

– Успокойтесь. Раны на совести лечатся только любовью, или, может быть, в церкви. Док останешься здесь, окажешь нуждающимся всю возможную помощь. Обер, пришли всех свободных от караула, поможете Доку и погорельцам. Дитрих достань из машины наш прошлый трофей, там в пакете чуть больше полста тысяч евро, и раздай пострадавшим. А я свяжусь с Захарченко. Нужно организовать гуманитарку и всё, что потребуется для восстановления жилья.

Весь день мы всем составом, кроме дозоров, экипажей танка и БТРа, засучив рукава, работали в селе. И работали не за страх, а за совесть. Постепенно люди оттаяли, многие нам поверили, успокоились и раздумали бежать из своих домов, куда глаза глядят.

В тот день ночь пришла быстро. Измученная земля успокоилась. Ещё днём ветерок прогнал гарь, а сейчас в медленно остывающем раскалённом воздухе опять пахнуло зеленью и запахом луговых цветов.

Следующим утром подъехала колонна из грузовиков и БМПшек. Один из «Уралов» был забит гуманитарной помощью. Я передал рубеж обороны комбату Душману. Он пожал мне руку, пообещал после войны накрыть поляну, и мы по-свойски распрощались.

По широкому и ровному шоссе отряд отправился в сторону Донецка, и наш путь лежал через многострадальный Иловайск.

ГЛАВА 13.

Мы с лёгким сердцем оставили рубеж, и, едва колонна вынырнула из лесопосадки, как открылся простор и картина грандиозного разрушения. Тел погибших не было видно, но асфальт испятнали бурые лужи засохшей крови, а по обочинам и под откосом вперемешку с воронками громоздился растерзанный взрывами горелый металл, ещё позавчера бывший боевой техникой. Осторожно миновав место побоища, мы выбрались на пустынную дорогу, ведущую в Иловайск.

В городе южная окраина совсем не пострадала, а вот на северной, наоборот,среди руин домов бродили угрюмые и замкнутые жители. Вид разгромленногоИловайска напоминал сталинградские хроники времён Великой Отечественной войны.

Не задерживаясь, мы проскочили город, и я попытался связаться с Захарченко. Но, как выяснилось, он отбыл на передовую, и потому ответил один из его замов. Он встретил нас в Харцизске и сопроводил до места отдыха, до той самой спортивной базы «Металлист», где мы отдыхали прошлый раз.

Проехав около полусотни вёрст, мы добрались до места, изагнали технику на пустырь между шоссе и водохранилищем. И пока парковались, потом на воздухе разминались, оправлялись и хрустели суставами, вдруг, откуда ни возьмись, появился Валет. Он выбрался из своего тёмно-синего «Паджеро» и сразу направился ко мне:

– Всех приветствую. Здравствуйте, Сергей Борисович.

– Здравствуйте, Юрий. Вы будто специально в засаде сидели, нас дожидаясь.

Он улыбнулся, приподняв бровь:

– Выглядите вполне прилично. По вам и не скажешь, что всю неделю воевали.

– Да, и вы тоже с виду не переутомлены.

– Кх-м. На ваш язычок лучше не попадаться. Но к делу. Где мы можем поговорить?

Я махнул рукой в сторону аллеи, тянущейся вдоль игрового поля. Там среди деревьев виднелись скамейки. Усевшись, конторщик продолжил:

– Начальство довольно. Очень. Оба ваши рейда и операция в аэропорту превзошли все ожидания. Без преувеличения, именно ваш отряд в кратчайшие сроки переломил обстановку на фронтах. Но… вопрос не в этом…– Он немного помолчал, а я навострил уши, поскольку научился чувствовать наприятности. – Никто не может понять, почему у вас нет потерь ни в технике, ни в людях. Более того, есть немало свидетелей, видевших, как в вас попадали пули, осколки и даже снаряды, и ничего не случалось. Это невозможно объяснить. Может, вы сами что-то скажете?

– Это всё досужие домыслы, Юрий,– честно соврал я. А что мне было ему сказать? Правду? Репортаж с петлёй на шее? Не забывайте, что он представлял Контору, и не удивительно, что я относился к нему со смешанными чувствами. Поэтому я включил дурака и завёл заезженную пластинку с гладко выдуманной байкой. – Вы же знаете, в отряде собрались спецы-профессионалы. Инструкторы в вашей школе могут это подтвердить.

– Допустим. Но на западном направлении ополченцы обнаружили и описали в отчётах разгромленные вами полевые лагери в пригороде Изюма и Барвинково, а также имеется отчёт о бое в аэропорту.

– Значит, не зря мы мотались по тылам и аэропорт рсвобождали?