Отряд отморозков. Миссия «Алсос» или кто помешал нацистам создать атомную бомбу

Глава 53

Имперский университет

Среди пикантных ежедневников и гроссбухов команда «Алсоса» в Париже наткнулась и на каталог университетских курсов – буклет в мягкой обложке, на которой были изображены прекрасный собор и внушительные средневековые стены Страсбурга. Третий рейх основал там в 1941 г. пропагандистский Имперский университет, который должен был заразить Францию фашизмом. Вскоре там обучалось уже 3500 студентов.

Каталог мог бы показаться ничем не примечательным, но в нем перечислялись профессора по каждому предмету, и несколько имен сразу привлекли внимание, в том числе имя Карла фон Вайцзеккера. Поскольку он был членом Уранового клуба, «Алсосу», вероятно, стоило, отбросив все другие заботы, устремиться за ним, как только в середине ноября 1944 г. пал Страсбург. Но в тот момент Гаудсмита и Паша отвлек торий, обернувшийся ингредиентом для зубной пасты, а когда 25 ноября, через 10 дней после прорыва армии Паттона, «Молния-A» добралась до города, сын дипломата уже сбежал.

Однако не все было потеряно. С помощью различных ухищрений Паш разыскал в Страсбурге еще нескольких физиков-ядерщиков. (В одном случае, когда женщина заявила, что живший по соседству ученый сбежал несколько недель назад, Паш поймал ее на лжи, указав на свежие яйца и мягкий хлеб у него на кухне.) Паш также обыскал квартиру Вайцзеккера и его кабинет в университете. Квартира, как ранее коттедж Жолио, принесла лишь разочарование. Там не было ничего, кроме печки-буржуйки, а в ней – кучка золы от сожженных бумаг. Дверь же в университетский кабинет Вайцзеккера оказалась заперта, и несколько крепких парней попытались высадить ее плечами. Она не поддалась, и они пустили в ход ноги. Когда и это не помогло, они взялись за топор. Только прорубив полотно, они поняли, что дверь открывалась наружу и вообще не была заперта. К счастью, Вайцзеккер не успел очистить свой кабинет, и там остались груды документов. Паш срочно вызвал в Страсбург Гаудсмита.

Тот приехал, хоть и без всякого энтузиазма. Ему достался джип с открытым верхом, а на протяжении всего двухдневного 500-километрового путешествия стоял такой собачий холод, что Гаудсмит, пытаясь хоть как-то согреться, надел под мундир пижаму. Это не помогло, и поездка привела его в паршивое настроение. «Джип – не лучший способ передвижения… для кабинетного ученого послепризывного возраста», – ворчал он. Но вообще-то дело было не только и не столько в холодной погоде. Он продолжал терзаться исчезновением родителей и к тому же стал сильно тосковать по дому. Среди всеобщего ликования в Париже он с болью замечал, как в кафе обедали и смеялись семьи, тогда как ему приходилось есть в одиночку. В письмах домой он стал умолять жену и дочь писать почаще. «Письма важнее, чем сон и еда», – объяснял он. (Дочь откликнулась на его призывы, а жена нет.) Поездка в Страсбург еще больше втягивала его в войну и все дальше уводила от семьи. Но он смирился и с этим и по прибытии в Имперский университет засел за просмотр документов из кабинета Вайцзеккера.

Электричества в Страсбурге не было, и тем вечером все сотрудники «Алсоса» сгрудились в одной комнате вокруг нескольких свечей. Пока спецы читали, солдаты играли в бесконечную игру, которую Паш называл «прикладной математикой», – в покер. (Они предпочитали играть на подверженные инфляции французские деньги, потому что так стопки наличных выглядели более внушительно.) В целом вечер выдался сонным, хотя снаряды продолжали падать, а над головой иногда разгорались воздушные бои. Однако на середине очередной пачки бумаг Гаудсмит с коллегой внезапно с воплем вскочили. Это заставило солдат бросить карты и схватиться за винтовки. Немного смущенно Гаудсмит скомандовал им «отставить!», но радость переполняла его. Он обнаружил переписку между Вайцзеккером и Гейзенбергом о расщеплении ядра – это был первый настоящий успех на этом направлении.

Кроме того, немецкие физики допустили вопиющий прокол в обеспечении безопасности: одна из страниц представляла собой печатный бланк, где был указан не только новый адрес Гейзенберга на юге Германии (Вайерштрассе, 1, № 405), но и местный телефонный номер. (Гаудсмит предлагал, и в этом была лишь доля шутки, пробраться в Швейцарию и позвонить «старине Вернеру».) Еще важнее было то, что в письмах имелись несколько страниц с расчетами для реактора и упоминания специального металла, очевидно, урана. В мусорной корзине Вайцзеккера было найдено особенно ценное письмо, разорванное на мелкие кусочки. Написано оно было в резком тоне, и, по-видимому, Вайцзеккер передумал его посылать. Сложенные вместе обрывки содержали ценные сведения о состоянии немецких исследований и о том, как идут дела в Урановом клубе.