Отрицание Оккама

– Знал. Мне об этом сам премьер рассказал. Он хотел избежать скандала, который мог ударить по карьере Анвара Махметова. Премьер чувствует себя достаточно шатко, а Махметов глава профильного комитета в Совете Федерации. Но если случится такой скандал, Махметов может быть отозван, и тогда премьер точно слетит. Я понимаю, что мотив для убийства у сенатора был, но у меня нет никаких доказательств. Ни одного. Если бы я точно знал, кто и зачем убил Егора, я бы уже действовал совсем иначе. Но я ни в чем не уверен.

– Они разводятся, – напомнил Дронго.

– Я знаю, – ответил Богдановский, – но уже поздно. Егора все равно не вернуть.

– Если вы разрешите, я встречусь с сенатором.

– Что вы ему скажете? Спросите, кто убил моего сына? И вы считаете, что он вам честно ответит?

– Нет. Не считаю. Но я хотя бы получу ответы на интересующие меня вопросы. И закрою версию ревности как повод к убийству. Или, наоборот, буду рассматривать только эту версию.

– Он спустит вас с лестницы, – устало предположил Аристарх Павлович.

– Такую возможность я тоже рассматриваю. Но сейчас мне важно было получить ваше согласие. И еще один момент. Это вопрос, на который можете ответить только вы. И ответить достаточно честно. У вас есть еще наследники, кроме Натальи и ее детей?

– Еще Николай, мой зять. И больше никого. Моя сестра умерла три года назад. Ей было уже за семьдесят. Она была намного меня старше. Детей у нее не было. У моей жены был брат – Вадим Иваницкий, у него двое детей. Но я не знаю, можно ли считать его наследником? Наверное, нет. Хотя признаю, что у него были основания быть недовольным моим сыном.

– Я знаю.

– Тем более. Больше никого. У меня никого не было в этой жизни, и сейчас, когда я потерял Егора, я понимаю, что напрасно столько времени и сил отдавал работе. Нужно было больше заниматься детьми, внуками. Все так нескладно получилось.

– Ваш зять знает, что вы контролируете процесс расследования?

– Нет. Он считает, что от меня все скрывают. И пусть продолжает так считать. В их семье он не главный. Там главная Наталья. Я даже думаю, что поступил в свое время неправильно, решив сделать ставку только на Егора. Наталья уже сейчас готовый руководитель. Она умеет управлять людьми, знает им цену, никогда не миндальничает, не прощает промахов, умеет принимать жесткие решения. Но Николаю мы не стали ничего сообщать. Пусть считает меня умирающим стариком, который уже ничем не интересуется. Так ему будет спокойнее. И нам лучше. Они ведь работают в одном комитете с Махметовым. Николай может по дурости проболтаться, сказать, что это я начал новое расследование. Махметов меня хорошо знает. Если он действительно организовал убийство моего сына, то поймет, что рано или поздно я доберусь до него. И начнет против меня действовать. А я только что потерял сына, и мне совсем не хочется терять еще кого-то из близких. Поэтому Николаю мы ничего не говорим.

Он поднялся. Следом поднялись все остальные.

– Делайте свое дело, – попросил Богдановский, – у меня почти не осталось времени. Вы обязаны успеть, не забывайте: это самая важная гонка в вашей жизни. И в моей.

Он сделал шаг, второй. Чуть пошатнулся. Босенко бросился к нему, но он оттолкнул его с неожиданной силой.

– Я еще не так плох, как вам кажется, – твердо сказал Богдановский, выходя из кабинета.

Наступило неловкое молчание.

– Зачем вы его позвали? – укоризненно спросил Босенко. – Ему было приятно сознавать, что он наблюдает за всем происходящим и никто не знает об этом.

– Я мог посчитать, что вы устраиваете заговор против своего шефа, сначала устранив его сына, а затем и отстраняя самого президента компании, – возразил Дронго.

– Хватит, – махнул рукой Босенко, – вы же все прекрасно понимаете. Не нужно было вам кричать.

– Нужно, – упрямо возразил Дронго, – все мои сведения складываются как мозаика в одну картинку. Рано или поздно я получу ответы на все вопросы.

– Главное, чтобы не было поздно, – напомнил Босенко.

Они возвращались молча, потрясенные появлением Богдановского. Они невольно испытали не только уважение к этому человеку, но и страх за его будущее. Было понятно, что ему действительно осталось совсем немного. Очевидно, смерть сына сильно ударила по его здоровью. И теперь он жил только ради мести.

Они еще не доехали до дома, когда позвонила Наталья Аристарховна.

– Зачем вы доводили моего отца? – гневно спросила она. – Босенко мне все рассказал. Как вам не стыдно? Неужели вы не могли как-то иначе? Хотели продемонстрировать свое превосходство? Показать себя настоящим сыщиком? Чего вы добились? Моему отцу стало совсем плохо, и его увезли домой. Учтите, что, если с ним что-то случится, я вас просто в порошок сотру…

– Хватит, – поморщился Дронго, – ему самому эта встреча была даже нужнее, чем нам. Хватит мне угрожать. Я занимаюсь вашими делами, а вы меня все время дергаете по пустякам. Если вам нечего сказать, то больше не звоните.