Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами.

Теперь, когда мы немного больше понимаем, из чего состоит наукоотрицание, и знаем некоторые из причин и мотивов, стоящих за ним, сам собой возникает вопрос: что мы можем с этим сделать? На этом этапе преступлением было бы не обозреть эмпирическую литературу, которая утверждает, что при определенных условиях человека можно убедить доказательством. Однако, как мы увидим далее, ответы не такие уж четкие, а значит, нам придется обратиться и к притчевой литературе, которая оказывается на редкость поучительной.

Переубеждение с помощью эксперимента

В августе 2000 года политолог Джеймс Куклински с соавторами опубликовали статью «Ложные сведения и валюта демократического гражданства», в которой речь идет о том, как члены разных политических партий могут менять свои воззрения. Хотя группа Куклински разбирала скорее политический, чем научный дискурс, их выводы актуальны и для нашей темы, поскольку основной механизм переубеждения испытуемых был связан с эмпирическим свидетельством. Темой эксперимента было социальное пособие. Ученые решили проверить знания испытуемых об этом предмете, а затем установить, можно ли заставить их изменить мнение, познакомив с настоящим положением дел. Как и ожидалось, знания испытуемых о социальном обеспечении оказались хуже некуда: лишь 3 % опрошенных смогли верно перечислить хотя бы половину фактов о среднем пособии в США, процентной доле афроамериканцев среди получателей пособия и о том, какой процент федерального бюджета направляется на социальные выплаты. Стало очевидно, что испытуемые не просто не информированы, а положительно дезинформированы. Более того, исследователи отметили эффект обратной перспективы (впоследствии подтвержденный и другими экспериментами): хуже всех информированные субъекты были больше прочих уверены в корректности своих сведений.

Опросив по телефону 1160 жителей Иллинойса, группа Куклински собрала данные, позволяющие измерить заблуждения граждан о социальных пособиях. На следующем этапе ученые сфокусировались на единственном вопросе – какой процент федерального бюджета уходит на социальные выплаты, – но затем добавили вопрос о том, каким этот процент, по мнению опрашиваемого, должен быть. Это делалось для того, чтобы подтолкнуть испытуемого задуматься о его отношении к пособиям в контексте его (ошибочного) знания о них. А еще для того, чтобы замерить у опрошенных невысказанный уровень поддержки пособий (чем больше зазор между суммой, которая, по мнению опрошенного, тратится в реальности, и оптимальной суммой выплат, тем меньше, как предполагалось, поддержка). Ученые отважились на смелый шаг: задав опрошенным эти два вопроса, половине из них они сообщили верные данные (вторая половина послужила контрольной группой), а потом открыто спросили всех, поддерживают ли они выплату пособий.

Получились любопытные результаты. Поскольку опрошенные были критически дезинформированы, все они обычно сильно завышали бюджетные расходы на пособия. Например, в типичном случае опрошенный говорил, что на пособия уходит 22 % федерального бюджета, а затем заявлял, что следовало бы ограничиться пятью. Но среди тех опрошенных, кого ошарашили реальной цифрой – лишь 1 % федерального бюджета тратится на социальные пособия, – статистически значимая доля выказала уровень поддержки социальным пособиям, серьезно расходящийся с тем отношением, которое можно было предсказать по их прошлым ответам. Получив реальные цифры, эти люди смягчали свое отношение. В контрольной группе не отмечалось никакой разницы между предсказанным и реальным уровнем поддержки социальных пособий у опрошенных.

Куклински и соавторы пишут:

Респонденты меняют отношение, узнав, что на самом деле на пособия тратится даже меньше, чем они считают разумным. То есть дезинформированные граждане не всегда остаются глухи к верным данным. Если данные преподносятся им как «удар промеж глаз» – с привлечением внимания к общественной значимости вопроса и с акцентированной корректировкой ошибочных мнений, – такая информация может оказать хорошее воздействие.