Отрочество 2

- Пат, - озвучил Мишка, отстраняясь от фотографий и перерисованных с них карт.

- Мои ещё не готовы, - отвечаю на невысказанный вопрос Евгения Яковлевича и Снимана разом, - да и не поможет. Сбрасывать бомбы без риска быть подстреленным, я могу только с большой высоты, а в таком случае разброс получается очень уж большим.

Сниман переглянулся с Ботой и с шипеньем втянул воздух через зубы, нехотя кивая.

- Я бы ещё сказал – время, - добавил меланхолично Вильбуа-Морейль, - бомбовая нагрузка в любом случае будет несущественной. С учётом же разброса и попаданий в акваторию, на нейтральную полосу и Бог весть, куда ещё, подобной бомбёжкой можно заниматься неделями, прежде чем потери бриттов не станут достаточно существенными.

- А тогда и страх перед Небом пропадёт, - констатировал Бота, досадливо дёрнув себя за ус, - да и подкрепление…

Повисла тяжёлая, давящая тишина, ведь по всему выходит, что нужен штурм! Или какая-то…

- А если… - я замер, и первоначальная дурная мысль начала вытесняться Идеей… - сыграть на страхе?!

- Вот! – вырвав лист из блокнота, лихорадочно пишу «Это могла быть бомба», - А?!

- И на таких вот крохотных листочках, - медленно начал Сниман, переглядываясь с Ботой, и на их лицах проступил одинаковый оскал, - чтоб по всей территории рассеялось!

- Да! Солдатня бриттов набрана преимущественно из жителей трущоб и деревенской голытьбы, а публика это такая, что образование даже если и есть, то дурной мистики и суеверий в головах много больше, чем здравого смысла!

- Они же каждый упавший листок будут видеть – бомбой! – выдохнул восторженно брат.

В походной типографии живо ухватились за работу, и затык оказался только в достаточно тонкой бумаге, которая не станет тотчас же размокать, попав на сырую землю. Фима, поиграв бровями, уверенно сказал за да и озадачил своих.

Пока суд да дело, я отправился в мастерскую, решив сделать пришедшую в голову приспособу, которая будет вытряхивать не все листки разом, а поочерёдно, будто карты из рук опытного банкомёта. Санька, как само собой разумеющееся, отирающийся вокруг Корнелиус, и вовсе неожиданно – Тадеуш Кошчельный.

Вечно сумрачный потомок ссыльных поляков и потомственный же ссыльный, рано полысевший, коренастый, с лицом страдающего запором бульдога, в общении он не слишком-то любезен. Это ровно тот случай, когда физиономия живо соответствует характеру.

Однако же и отказываться от услуг заскучавшего инженера-самоучки я не стал. Пусть мы и вечно гавкаемся, но как-то… на одной волне, что ли.

Да и мозги у него работают что надо! Придумать саму концепцию миномётов и их использования, а потом воплотить сырую идею в жизнь, да за короткие сроки, дано не каждому. И пусть злые языки говорят, что идея-де витала в воздухе, а бомбарды известны со времён Раннего Средневековья, я таких языкатых предупредил, что буду посылать по известному адресу, притом публично.

Коммандер, не чинясь, переоделся в предложенный рабочий комбинезон, с любопытством оглядываясь по сторонам. Задачка для него слишком проста, да и по совести, здесь бы справился любой толковый слесарь, поставь ему кто такую цель. Но лично мне хочется унять зудящие руки и немножечко голову, в которой накопилось слишком много впечатлений. Кошчельный же, я полагаю, любопытствует по части авиации.

Слесарными работами в мастерской занимались всем авиаотрядом, включая не только курсантов, но и наземную команду дирижабля «Трансвааль», шумно толпившуюся вокруг, загораживая свет.

- Смир-рна! – не выдержал я, и те разом вспомнили за дисциплину и старшинство в званиях. Ну, сам виноват, разбаловал несколько равнодушием к чинам и некоторым панибратством. Как-то оно у меня не складывается с армией.

Взять вот хотя бы опекуна – при равных званиях он для меня безусловно старший, а со Сниманом и Бота могу и поспорить в полный голос. В общем, никакой субординации!

Проверили выпускающий механизм, загрузив пустые листки такого же формата, сброшенные далеко в стороне от лагеря. Действует! Заодно и нюансы работы чуть понятней стали.

Приземлившись, перепроверили заново летадлы, что уже в подкорку въелось.

- Полгода-год, - продолжая проверку, обещаю вздыхающему Корнелиусу, глядящему на меня с видом больной собаки, - и если не случится ничего не предвиденного, ты взлетишь!

Закивав мелко и закусив до крови губу, бур крутанул пропеллер, и отскочил. Тарахтение мотора... взлёт!

Уже в небе выцепил глазами Саньку, пристроившегося в хвост, и покачал крылами – не столько даже брату, сколько привет тем, кто остаётся на земле. Традицией уже стало.

Облетая бриттов, пожалел об отсутствии кинокамеры, и пообещал себе – как только, так сразу! Снять бы всю эту суету внизу… и-эх, какие бы кадры получились!

Санька, пролетев вперёд, сбросил несколько вымпелов, и я на глаз оценил скорость ветра и его направление на нужной высоте. Снова качаю крылами, и начинаю полого скользить вниз, открывая выпускающий механизм и стараясь не обращать внимания на яростную пальбу снизу.