Отрочество. Автобиография… почти.

Отбросив в сторону и мешок, я взял со стола журнал и, не спеша, перелистал его. Затем взял стакан и налив туда обыкновенной воды, стал помешивать ложкой, но как только собрался ее вытянуть, стакан полетел за ней как прикованный. «Удивившись», я вновь помешал и благополучно извлек ложку из стакана. Раскрыл журнал и вылил между его страницами всю воду. Еще раз помешал и стал выливать обратно, но… О чудо! Прозрачная вода окрасилась в малиновый цвет. Улыбнувшись, я ее быстро перелил и перешел к последнему трюку.

Подняв с манежа красную коробку, открыл крышку и, показав ее внутреннюю часть, вызвал одного из мальчишек. Тот вышел и стал напротив. Я тем временем взял со стола еще один мешочек, на сей раз красный и, смяв его в руках, показал тем самым, что он пуст. Затем достал из кармана три шарика от настольного тенниса и кинул их в мешок, предложив мальчику крепко-накрепко завязать его предложенной веревкой, что тот с радостью и сделал. Опустив мешочек в коробку, и пропустив его завязанную часть в специальную дырочку в крышке, я сказал юноше, чтобы тот потянул. Вскоре он его вытащил, но уже без шариков. По его выражению лица было ясно, что он сбит с толку и не знает, что делать. Я сделал успокаивающий жест и извлек из коробки те самые шарики, после чего еще раз показал всем пустую коробку и, отправив мальчика на место, развел руки в стороны и еле заметно наклонил голову.

Музыку остановили. Раздались аплодисменты.

— И что вы можете сказать по поводу моих трюков? — обратился я к женщине.

Она встала и подошла ближе.

— По поводу трюков я могу сказать то, что они выполнены безукоризненно. Ведь если ты говоришь правду, то за три года можно этому научиться в совершенстве. Но вот твоя мимика пока еще хромает, хотя я заметила, ты пытался исправить свою ошибку.

— Да-да, об этом я знаю.

— Так что тебе придется учиться только этому. Со всем остальным ты справляешься неплохо и вполне мог бы заметить Настю, если не насовсем, то хотя бы на время.

— Значит, можно сказать, что я принят?

— Да.

Как ни странно, но ни удивления, ни радости я почему-то не испытывал.

Было лишь какое-то непонятное чувство чего-то необычного и странного, хотя ни того, ни другого здесь не было и в помине. Мои чувства разлетелись, разошлись в стороны и первый раз в жизни я не знал, что делать. «Такого со мной не было давно, — подумал я, медленно собирая свой реквизит. — Ну ничего, раз показал им свое мастерство и им это понравилось, то почему бы здесь не задержаться? Дома ведь все равно нечего делать. Нет, конечно, бывают такие дни, когда я чем-то занимаюсь, но это редкость».

— Так ты точно решил остаться с нами? — спросила Любовь Васильевна.

— И платить пятьсот рублей в месяц? — закрывая чемодан, сказал я.

— Да. Тебе это Кеша сказал?

— Нет, я не говорил! — крикнул мальчик, встав.

— Я просто предположил, сказав первое подходящее число, пришедшее в голову.

— Так что?

Я еще раз все хорошенько придумал и сказал:

— Ну, хорошо. Деньги когда приносить?

— Как только, так сразу.

— Значит, сразу!

Покопавшись в кармане, я достал немного примятые, но вполне пригодные купюры и подал их женщине. Та почему-то удивилась, но взяла деньги и ушла, вернувшись вскоре с отчетным журналом, куда вписала мою фамилию, взнос и подпись, которую я поставил там же.

— Я растерялась, когда ты достал деньги, — сказала Любовь Васильевна, закрыв журнал.

— А что тут такого?

— Еще никто никогда не принимал так быстро решение. Обычно все думали, долго думали, да так и не приходили. Не то денег жалели, не то еще какие причины находили. Так что ты меня удивил.

Я улыбнулся.

— Рад слышать!

— Знаешь что, приходи в четверг! Мы занимаемся три раза в неделю: вторник, четверг и суббота с шести до восьми.

— А вчера?

— Вчера просто выступление было — пришлось приходить, а так по понедельникам нас тут не бывает.

— Ясно! Может, я пойду?

— Да ради Бога. Если хочешь, чемодан можешь оставить у нас. Не беспокойся, к нему никто не будет подходить, а уж тем более копаться в нем.

— Пожалуй, я так и сделаю.

— Значит, до четверга?

— До четверга, — сказал я и вышел из шатра.

За это время, что я пробыл внутри, солнце совсем скрылось за тучи, которые заволокли все небо. Воздух стал прохладным. Появился ветерок, который довольно сильно раскачивал макушки деревьев. Все птицы куда-то спрятались, и их не было видно нигде. «Наверное, дождь приближается», — подумал я, и собрался было отправиться на остановку, как из шатра вышел Иннокентий.

— Честно скажу — ты меня удивил. Я и не предполагал, что ты сможешь показать такое. Мне показалось ты — любитель, знаешь, такие бывают — два-три трюка и все! А тут…

— Я и правда любитель, но… — и замолчал.

— Что «но»? — спросил мальчик, не дождавшись ответа.

— Ничего.