Отрывочные наброски праздного путешественника

«Когда мы вышли в море, помощник приказал ему лезть наверх и помочь свалить фор-марс. Вот и полез он туда в своих очках. Через минуту с оскорбленным видом спускается назад. „Зачем вы спустились?“ — спрашивает помощник. „Вы, говорит, может быть, не знаете, что там нет лестницы!“ У нас, видите ли, нет васетов на фор-марсе. Люди наши разразились таким хохотом, какого вы, я думаю, никогда не услышите. На следующую ночь, темную и дождливую, помощник опять приказал малому лезть наверх, и я бьюсь об заклад, что он полез с зонтиком и с фонарем! Но это ничего не значит: из него вышел славный матрос еще до окончания плавания и нам скоро понадобился другой материал для насмешек. После этого прошло много лет, я уже совсем забыл о нем. О вот прихожу я раз в Бостон помощником на корабле и пускаюсь странствовать по городу, вместе с другим помощником. Зашли мы там в гостиницу „Почтенный дом“, надеясь поймать там в большой столовой „целую соленую лошадь на удочку“, как говорят наши мальчишки. Рядом с нами обедало несколько человек, и один из них сказал: „Посмотрите-ка, ведь это новый губернатор Массачусетса, вот за тем столом, с дамами“. Мы с помощником с любопытством взглянули в ту сторону, так как ни один из нас еще никогда не видел губернаторов. Смотрел я, смотрел на это лицо и вдруг вспомнил! Но я и виду не показал, а сказал только: „Помощник, я хочу идти и пожать ему руку“. Он отвечал: „Посмотрел бы я, как вы это сделаете, Том“. „Помощник, — сказал я, — я сейчас это сделаю“. „О, да, — сказал он, — я думаю! Хотите биться об заклад, что не пойдете, Том?“ „Я и полкроны не пожалею против этого“. — «Ставьте» — «Идет», сказал я, вынимая монету. Это удивило его, но он все-таки покрыл ее и сказал довольно насмешливо: «Не лучше ли вам отказаться от губернатора и его дам, Том?» — «По зрелому размышлению, я решил идти». — «Ну, Том, вы совершенный безумец» сказал он. — «Может быть, безумец, а может быть, и нет, — сказал я, — главный вопрос заключается в том, хотите вы рискнуть полукроной, или нет?» — «Ставьте целую крону!» — «Идет», сказал я и с хохотом отошел от него. Он самодовольно хлопнул себя по ноге. Я подошел к столу губернатора, облокотился на него локтями и несколько времени пристально смотрел ему в лицо. «Мистер Гарднер, — сказал я, — знаете ли вы меня?» Он посмотрел на меня, я на него; вдруг он вскрикнул: «Том Боулинг! Клянусь святой кочергой! Дяди, это старый Том Боулинг, о котором я вам рассказывал, наш помощник с „Мэри-Анн!“ Он встал и дружески пожал мне руку.

„Оглянувшись, я поймал изумленный взгляд моего помощника. „Садитесь, Том, садитесь, — говорил губернатор, — и не думайте сниматься с якоря, пока не откушаете с нами“. Я сел рядом с губернатором и посмотрел на помощника. Зрачки его вращались, как тампоны, а рот был так широко открыт, что смело можно было положить в него целый окорок“.

рассказ старого капитана имел большой и заслуженный успех. Водворившееся затем молчание было прервано каким-то серьезным, бледным юношей.

— А раньше вы никогда не встречались с губернатором? — спросил он.

Старый капитан важно посмотрел на него и, ничего не ответив, встал и ушел на корму.

Пассажиры один за другим бегло взглянули на вопрошателя, но ничего не поняли из его вопроса и оставили его в покое.

Это немножко затормозило разговорную машину и она некоторое время не могла наладиться. Беседа снова оживилась, когда речь зашла о важном, ревниво охраняемом инструменте — корабельном хронометре, о его необыкновенной точности и несчастьях, происходивших иногда вследствие его, по-видимому, незначительного уклонения. Тут, как и следовало, пустился на всех парусах по канату мой компаньон, пастор. Он рассказал нам очень правдоподобную историю про капитана Роунсвиля и гибель его корабля. Все до мельчайших подробностей в этом рассказе была правда.

Корабль капитана Роунсвиля, вместе с его женой и детьми, погиб в Атлантическом океане. Капитан и семь матросов спаслись, но, кроме жизни, не сохранили ничего. Маленький, грубо выстроенный плот восемь дней служил им убежищем.