Оцеола, вождь семинолов. Повесть о Стране Цветов.

Ужасная смерть, но казнь, назначенная мулату людьми, была еще ужаснее. Небо, смягчив наказание преступнику, оказалось к нему милосерднее, чем земные судьи.

* * * * * * * * *

Я оглянулся, ища индейца, и был доволен, что его нет в толпе. Его стычка с Ринггольдом внезапно закончилась, но я боялся, что так просто это не обойдется. Слова метиса разозлили плантаторов, отвлекли их внимание от Джека, и благодаря этому преступник бежал. Если бы мулату действительно удалось спастись, это наверняка повело бы к дальнейшим неприятностям. Но и теперь я не был вполне уверен в том, что индейцу не угрожает опасность. Он находился не на своей земле — владения индейцев простирались по ту сторону реки, и поэтому местные жители могли рассматривать его приход как вторжение. Правда, мы были в мире с индейцами, но, несмотря на это, в глубине души обе стороны относились друг к другу крайне враждебно. Старые раны, полученные в войне 1818 года[12], еще не зажили.

Я знал, что Ринггольд мстителен. Он был унижен в глазах приятелей — в короткой схватке метис одержал верх. Ринггольд не простит этого и, конечно, будет искать случая отомстить ему.

Вот почему я обрадовался, что метис ушел. Быть может, он сам почувствовал опасность и вернулся за реку, где ему уже ничто не могло грозить. Даже Ринггольд не рискнул бы последовать туда за ним, так как договор нельзя было нарушать безнаказанно, и самые отчаянные из скваттеров[13] это знали. Могла снова вспыхнуть война с индейцами, а правительство, вообще не отличавшееся чрезмерной щепетильностью, в настоящее время имело другие планы.

Я собрался было идти домой, как вдруг мне пришла в голову мысль подойти к Ринггольду и сказать ему, что я не одобряю его поведения. Я был так возмущен, что решил выложить ему все, что о нем думал. Ринггольд был старше меня и выше ростом, но я не боялся его. Напротив, я знал, что внушаю ему страх. Ринггольд оскорбил того, кто час назад рисковал ради нас своей жизнью, и я хотел упрекнуть его за это. Я стал искать Ринггольда в толпе, но его нигде не было.

— Вы не видели Аренса Ринггольда? — спросил я старого Хикмэна.

— Он только что уехал, — ответил старик.

— В каком направлении?

— Вверх по реке. Он ускакал с Биллем Уильямсом и Недом Спенсом. У них был такой вид, как будто там их ждет какое-то неотложное дело.

У меня мелькнуло страшное подозрение.

— Хикмэн, — обратился я к охотнику, — не одолжите ли вы мне на часок свою лошадь?

— Мою старушку? С удовольствием! Хоть на целый день, если нужно. Но как же вы поедете с пораненной рукой?

— Ничего! Только помогите мне сесть в седло.

Старый охотник исполнил мою просьбу, и, обменявшись с ним еще несколькими словами, я поехал вверх по берегу реки. Немного выше через реку ходил паром, и там же, вероятно, молодой индеец оставил свой челнок. Следовательно, чтобы вернуться домой, ему надо было идти в этом направлении, между тем как Ринггольду не следовало ехать туда — его плантация лежала в противоположной стороне. Поэтому-то мне и показалось подозрительным, что Ринггольд поехал вверх по реке, да еще в такой компании. Во всех окрестных плантациях не было молодчиков хуже тех приятелей Ринггольда, которых упомянул Хикмэн. Я знал также, что они полностью находились под влиянием своего вожака.

Я подозревал, что они поскакали вдогонку за индейцем и, конечно, не с добрыми намерениями. Подъехав к реке, я убедился в основательности своих предположений. На сыром песке ясно виднелись отпечатки лошадиных копыт и след индейских мокасин, ведущий к переправе. Я знал, что одежда метиса еще не высохла и что его мокасины были пропитаны водой. Я пришпорил лошадь.

Однако, подъехав к переправе, я ничего не увидел, так как от воды меня отделяли деревья. Но я услышал сердитые голоса. Это доказывало справедливость моего предположения.

Я не стал терять времени и прислушиваться, а поехал прямо на звук голосов. На повороте дороги я увидел трех лошадей, привязанных к дереву. Я проскакал мимо и действительно, как и следовало ожидать, увидел у воды трех белых и метиса между ними. Он был у них во власти! Они оставили лошадей у дерева, подкрались к нему незаметно и схватили его как раз в тот момент, когда он собирался прыгнуть в челнок.

Метис оказался безоружным. Винтовка, которую я подарил ему, была еще влажная, а мулат утащил с собой его нож. Вот почему метис не мог оказать им сопротивления и его сразу удалось связать по рукам и ногам.

Не теряя времени, они сняли с индейца охотничью рубашку и привязали его к дереву. Улучив момент излить наконец свою накопившуюся ярость, они собирались исхлестать бичами его обнаженную спину. Если бы я не подоспел вовремя, ему пришлось бы плохо.

— Стыдитесь, Аренс Ринггольд! — крикнул я, подъезжая к ним. — Стыдитесь! Так поступать подло и достойно труса, и я расскажу об этом всем в поселке.

Я появился так внезапно, что Ринггольд был ошеломлен. Он пробормотал какое-то извинение.

— Проклятый индеец заслуживает этого! — проворчал Уильямс.

— За что, мистер Уильямс? — спросил я.

— За то, что он так нагло разевает пасть на белых людей!