Оцепеневший

— Доброе, — отвечаем мы в унисон, когда Макс бросает кухонное полотенце прямо на нашу проблему на полу.

Со слабым подозрением, он спрашивает:

— Вы двое в порядке?

— В порядке, — отвечает Макс прежде, чем у меня есть шанс. — Просто разлили молоко на пол, но сейчас уберем.

— Я все сделаю, — моя настойчивость заставляет меня наклониться и приняться за уборку, оставаясь к Люку спиной, чтобы он не мог увидеть меня и мои шорты спереди. Или предовольную улыбку у меня на лице. — Не хочу, чтобы ты опоздала на работу.

— Спасибо, — мило воркует она и быстро направляется к двери.

— Эй, Максимус, — зову я ее. Она замирает рядом с Люком. Я делаю все возможное, чтобы убить довольное выражение у себя на лице. Я вздыхаю. — Серьезно, нам нужно поговорить.

— Я знаю, — она поворачивается, уходя на этот раз окончательно.

Как только дверь за ней закрывается, Люк пялится на меня мгновение, и недостаток сна написан у него на лице. Я собираюсь с духом перед нотацией, которую он собирается мне прочесть.

Это то, что он делает.

— Так и не поговорили до сих пор? — Мои губы дергаются, чтобы ответить, но он вскидывает руку, чтобы остановить меня. — Знаешь, что? Прямо сейчас я не хочу ничего слышать. Я не спал часами. Прошлой ночью видел больше крови, чем можно увидеть в фильмах ужаса. Все, что я могу сказать, исправь это прежде, чем оно выйдет из-под контроля.

Я киваю, а Люк спешит наверх, исчезая с моих глаз.

Кто сказал, что это уже не вышло из-под контроля? Она только что дрочила мне перед тем, как снова выйти из моей жизни. Я бы сказал, мы довольно серьезно флиртуем с ситуацией под названием «выйти из-под контроля». Согласны?

* * *

 

Приняв душ и быстро переодевшись, я прыгаю в машину и направляюсь к дому мальца Дина, который находится в нескольких милях от спортзала. Въезжая в район, я делаю пару поворотов, пока не оказываюсь на его улице, где и вижу его, сидящего на бордюре в ожидании моего появления.

Увидев меня, он вскакивает, стряхивая с себя пыль. В момент, когда я останавливаюсь и открываю дверь, он скользит внутрь, предоставляя моему взору весьма красноречивый рубец на щеке прямо под глазом.

Подсказывая, я указываю на отметку.

— Рассказывай.

Он опускает лицо, стыдясь.

Бл*дь. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя так.

Я прилагаю все силы, чтобы обуздать ярость, курсирующую во мне.

— Малец? — он поворачивает свое лицо ко мне. — Это сделал старик?

Дин кивает.

— Когда?

— Вчера вечером, — он прислоняется к двери, делая все возможное, чтобы не выдать страх в своих глазах.

— Чем?

— Ножом для консервных банок.

Я отвожу глаза, пока кулаки сжимаются добела на руле.

Мой старик привык выбивать из меня дерьмо кулаками, но иногда мне выпадало познакомиться с разбитой бутылкой. Мама была той, на ком он использовал все, что мог найти. Я мог бы умереть, если бы остался с ним под одной крышей, и вы можете поверить мне, бл*дь, на слово, что я не позволю этому мальцу страдать подобным образом.

— Ты не вернешься туда, — уверенно заявляю я.

— Но…

— Никогда, — выезжая на улицу, я направляюсь вниз по дороге, следуя нашему первоначальному плану.

Мы останавливаемся в местной пиццерии с сервисом самообслуживания, в которой можно найти буквально все из съестного.

Когда-то я был подростком. Я никогда не питался вне дома Хартов или своего. В этом был смысл, прямо перед тем как они умерли. Миссис Харт делала набеги на бакалею дважды в неделю, и на большие магазины, типа «Костко», дважды в месяц. Она никогда не жаловалась.

Как только Дин взял себе еды столько, сколько позволяла его тарелка, он уселся в кабинке рядом со мной напротив Си Джея, перед которым вместо тарелки лежала папка.

— Не собираешься поесть? — спрашивает Дин, практически засовывая целый кусок пиццы в рот.

Си Джей прячет свое отвращение, но не очень удачно.

Мальцу нужен урок поведения за столом. Люк может научить его.

­— Не-а, — он прочищает горло и переводит свое внимание на меня. — Он всегда так ест?

— У него выдалась жесткая ночка, — указываю головой на видимый синяк.