Отсюда и в вечность

Ты совсем не знаешь меня, — продолжал Мэллой. — Все вы думаете обо мне лучше, чем я есть, смотрите на меня как романтики. А ведь я в своей жизни никогда ничего по-настоящему не любил. Вот в чем моя беда. Я не люблю становиться слишком близко к другому человеку и видеть таким образом его недостатки. Если когда-нибудь это случается, то у меня сразу пропадает любовь к этому человеку, и в конце концов я начинаю испытывать чувство ненависти к нему.

— Этому я не поверю. Ты просто наговариваешь на себя, — возразил Прюитт.

— Если бы ты пошел со мной, то скоро бы в этом убедился сам. Поверь мне, я говорю правду. Ты другой человек, чем я. Ты любишь армию, действительно любишь. Здесь твое место. Я же никогда ничего реального не любил. Все мои привязанности были слишком оторваны от жизни, слишком идеалистичны.

Я бы отдал все, что угодно, только за то, чтобы найти наконец такой предмет любви, какой ты нашел в армии. Мой тебе совет: никогда не покидай армии. Если человеку удалось найти предмет любви, он должен оставаться с ним во что бы то ни стало, даже если нет ответной любви. Человек должен быть благодарен судьбе за то, что она послала ему способность любить. В этом весь секрет.

Прюитт молчал. Он по-прежнему не верил ни одному слову Мэллоя, но был не в силах вступить с ним в спор.

— Я не могу даже попрощаться с тобой, — тихо продолжал Мэллой, — потому что не знаю точно, когда уйду отсюда. Мне придется подождать, пока наступит подходящий момент.

— Можно подумать, что вся жизнь состоит в том, чтобы здороваться с людьми, которые нам неприятны, и прощаться с теми, кого мы уважаем, — хмуро сказал Прюитт.

— Брось эти сентиментальности. Я этого не люблю. Просто ты сейчас попал в полосу прощаний. Это у каждого бывает. Ну, на сегодня хватит! Давай-ка спать.

— Давай, — согласился Прюитт. Он бросил окурок в урну и забрался па пары под одеяло. В наступившей тишине он неожиданно почувствовал какое-то отвращение к Мэллою с его заумными речами.

Прошла неделя, прежде чем Мэллою представился удобный момент для побега. Все это время Прюитт ежедневно видел его после работы и каждый день думал, что назавтра не увидит его. И вот однажды вечером Мэллой не пришел в барак. Хэнсон, запирая барак на ночь, рассказал, что Мэллой бежал из тюрьмы, захватив в мастерской комплект спецодежды вольнонаемных рабочих. Хэнсон, с большим уважением относившийся к Мэллою, очень обрадовался происшедшему, но высказал сомнение в том, что Мэллою удастся добраться до города. Для поисков беглеца были высланы моторизованные наряды военной полиции, о побеге сообщили в гарнизон, а военная полиция в окрестных городах получила сведения о внешнем облике беглеца. Это был первый случай побега из Скофилдской тюрьмы. Правда, десять лет назад трое заключенных совершили побег, но их задержали и вернули в тюрьму через двенадцать часов. Мэллой оказался более удачлив, его так и не нашли.

Спустя две недели о побеге Мэллоя, который сначала вызвал у заключенных интерес, сравнимый разве только с вниманием к состязаниям на первенство мира по бейсболу, забыли, и постепенно это событие ушло в прошлое.

В тюрьме, что бы ни случалось, заключенные должны были работать. Ежедневно их отправляли в каменоломню, где они дробили камень и грузили его на автомашины. Для них это был беспросветный, бесконечный и унизительный труд. Руки покрывались мозолями, кожа лопалась, и открывшиеся раны кровоточили. Заключенные знали, что стоит им очистить от камня один карьер, как саперы сразу же приготовят другой. От изнурительного труда болели и становились тверже мышцы, Болела и ожесточалась душа заключенных.

Глава сорок третья

Всего, считая дополнительный срок за арест в карцере и перевод во второй барак, Прю пробыл в тюрьме четыре месяца и восемнадцать дней. За это время в седьмой роте произошли большие изменения.

Уорден получил отпуск на две недели. Лева служил уже в одиннадцатой роте, сержант Старк получил повышение в звании, командиром роты вместо Дайнэмайта Холмса, переведенного в штаб бригады и получившего звание майора, временно стал лейтенант Калпеппер. Холмс забрал с собой О’Хейера. Новый командир роты должен был вот-вот приехать из Штатов. Одним словом, все в роте стало по-другому.

Прюитт вышел из тюрьмы в той же форме, которая была па нем во время суда. Он чувствовал себя в ней неловко, после того как почти пять месяцев проходил в тюремной одежде значительно большего, чем нужно, размера.