Отстойник

Айрин на нетвердых ногах направилась к нам. Если мы не хотим ее нести на себе, надо у рыжего попросить бутылку обратно. Хотя бы на время. Впрочем, она сейчас так присосется, что и её нести придется, и возвращать будет нечего.

Ты нас отправишь, куда скажем? — уточнил я у Фирзаила.

Не выразить словами, с каким удовольствием.

И в Ирландию можешь?

Не знаю вашей Ирландии. Я вам покажу варианты, выберете сами. Врат по вашему Миру хватает, что–нибудь да подберете.

Эге. А теперь вот нам предстоит самое интересное, особенно если мое понимание меня не подвело и там сейчас именно то, что я думаю.

На меня налетело стихийное бедствие в акупате, облапило и постаралось подкинуть в воздух, но с учетом всех пулеметов и прочей инвентории не преуспело.

Чарли, успокоился бы ты.

Мейсон! Я и подумать не мог, что будет такое!

Я тоже до последнего надеялся, что пронесет.

Мейсон, не будь дураком! Такое не с каждым случается! Мы герои!

Э. Правда, что ли?

Ну, пусть не совсем мы, но мы причастны! Я всем газетам интервью дам! Чарльз Барнет, простой полицейский, остановил Апокалипсис!

Как же это трудно сказать, а? Айрин опять начнет дразниться школьницей.

Чарли, друг. Ты это… ты дыши глубже, ладно?

Эльф глянул на меня участливо и осторожно отступил в сторонку.

Я дышу, Мейсон, дышу! А… — Чарли наконец смекнул, что что–то тут не так. — А что такое? Все же получилось, а? Великий момент и все такое…

Оно получилось, только это… мы не остановили Апокалипсис.

Нет? — Чарли спал с лица. — Как нет? Ты чего… а, понял! Мы не остановили, только отсрочили, да? Но ведь надолго? Профессор сказал…

И оглянулся на профессора. Тот медленно прекратил улыбаться и начал тихо пятиться к выходу.

Нет, Чарли. Ты его не так понял. Мы не остановили Апокалипсис. Мы его начали.

Вроде ничего, элегантно сказал и доходчиво, правда? Чарли остолбенел.

Да ну брось ты. Зачем бы мы его начали? Да и как? Мы ж спасали мир, правда? И этот вот говорил…

Мы спасли, — подтвердил Фирзаил, опуская глазки к полу. — Мы восстановили решетку антистрессовых энергий, заполнив ее при помощи энергии Отстойника.

Ну так в чем проблема? Причем тут вообще Апокалипсис?

И когда Он снял шестую печать, — нараспев ответствовал ему Мик, этот кладезь самой неожиданной информации. — Я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор. И говорят горам и камням: падите на нас и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца. Ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять? Не смотри на меня так, Айрин, мы с тобой не общались в то время, когда я в священники готовился.

Ты всю Библию, что ли, наизусть знаешь?

Не всю, но кое–что. И Коран, и Тору. Мейсон, хоть ты квадратные глаза не делай, у тебя самого в башке бодлеров да йейтсов не меньше в побайтовом исчислении.

Так ты тоже все понял?

Еще там, у профессора. Он, сцуко, не сказал напрямую, что мы именно этого и добиваемся, но как два с двумя не складывай, а все равно будет семь–восемь, но никак не девять.

Чарли стремительно осел на пол.

Я ничего не понял, — поведал он жалким голосом. — Объясните, пидорасы.

Объясни ему, пидорас, — предложил я Фирзаилу. — Тебе оно всяко очевиднее.

Вот эти сейчас объяснят, — севшим голосом посулила Айрин и тоже медленно опустилась на колени. — Господи, во что вы меня втравили?…

Маг, проводивший ритуал, как раз вернулся в зал. Спиной вперед, пятясь с предупредительностью человека, отступающего от бешеных собак по минному полю. А по коридору из основного машинного зала навстречу ему неспешно надвигалась гоп–компания, которую я тут не то чтобы не ждал, но надеялся не увидеть. Возглавлял ее коренастый, полностью седой альфа–самец невиданного ранее образа, тяжело опирающийся на длинный резной посох. Словно высечен из гранита, лик был светел, но взгляд тяжел — жрец Лемурии Морадита к золотому дракону шел. Мик, однако, в очередной раз прав — столько этого чужеродного стихотворчества в голове понабито, хоть клапаны ставь для стравливания. За ним так же несуетливо двигалось с полдюжины разномастных личностей в знакомых до боли серых хламидах. Вторым слева шел Эл — его не узнать было невозможно. Морда лица у Хранителя была каменная, а взгляд, которым он по мне походя скользнул, такой скорбью был наполнен, что захотелось побросать свои скорострельные погремушки и начать каяться. Не злостью, этого ни в одном глазу. Даже не упреком. Одна сплошная печаль, какой можно бутыли с джиннами запечатывать навеки вечные.

Не надо, Мейсон, — тихо сказал в спину фон.

А?

Не надо прорываться. Они не по наши души… и вообще не по души.

Не буду.