Отстойник

— В каком смысле — немертвые? А мы тогда какие?

— Мы живые. А немертвые — это мертвые, которые уже…

— Ты не грузи. Ты на вопрос отвечай.

Или уж вскрывайся и выходи на смертный бой, чудо–юдо. Лапки свои я независимо заправил в карманы жилета. В таком виде и выглядишь достаточно строго, и небольшая шоковая гранатка как раз хорошо в руку ложится. Пистолет пока еще выдернешь! А этой каверзы, есть надежда, Хранитель не предвидит.

Эл испустил протяжный вздох.

— Мистер Мейсон, разве я когда–нибудь говорил, что я человек? Конечно, нет. С какой стати в Отстойнике заправлять людям? У нас свои… популяции. Что я умею еще? Немного владею магией — но самой простой.

— Боевой?

— Гм, — Эл чуть меч не упустил, до того озадачился. — А какие критерии у боевой магии? Ну, конечно, ее можно применить в бою… Как и все, что есть у вас. Человека можно убить даже вафельным рожком, представляете?

Очень даже представляю. А бананом — тремя способами. Человек — штука непрочная.

— Дальше. Пойми, Эл, эта игра кажется мне все более бесконтрольной. Надо же мне прикинуть, на какие ресурсы мы можем опереться. И чего ждать от встречных.

— Понимаю, — опять душераздирающий вздох, которым меня чуть с ног не сбило. — Но если углубляться в рассказ о магии, мы потратим очень много времени. Она очень разная, и там, у нас — в широком обиходе. Еще… я несколько превосхожу человека по большинству физических параметров. Ну, скажем так, довольно сильно превосхожу. Вижу ауры. Вижу в темноте. Умею корректировать биотоки…

Вот завелся, чучело. Надо его заткнуть, пока не сказал, что умеет соблазнять женщин на расстоянии и может двадцать раз без перерыва. Тут неминуемо пристрелю от черной зависти, не посмотрю, что биотоки умеет корректировать. И сам застрелюсь вдогонку.

— А можешь сделать такой бубух, чтобы города не осталось?

Эл задумчиво похлопал глазами, огляделся, прикидывая размеры города. Меня опять навестил старый знакомый — холодящий червячок, курсирующий по позвоночнику.

— Не могу. Могу побегать по городу, делая тут и там маленькие бубухи. Правильнее, наверное, бухи? И даже скорее тюки, если не вовсе чпоки.

Отлегло. Чпоков я и сам могу понаделать за милую душу.

— А Гуглем умеешь пользоваться?

— Э… нет.

Ага, ага! Съел, выпендрежник. А я умею. У меня и почта в нем есть, и как–то я даже по гугл мэпс маршрут проложил.

— Если покажете, как это…

Вот еще! Сдавать отстойникам последний рубеж обороны! Хотя последний — это, пожалуй, все–таки наши загадочные женщины. На этом поприще едва ли нашему другу чего обломится. Кстати, становится понятна его трусливая реакция на Айрин. Межвидовые симпатии — дело тонкое.

— Ладно, закроем тему. Хотя… Еще один вопрос. Этот, гм, облик — твой натуральный?

Эл отрицательно потряс головой.

— Это своего рода камуфляж, без которого мне в этом мире пришлось бы крайне туго. Там, в Отстойнике, он спадет.

— И на что ты похож?

Хорошо спросил. А сам я, интересно, на что похож? Главное, не спросить об этом вслух. А то фона, сдается мне, можно год пивом не поить — дай только на сей вопрос пространно ответить. Он хоть и друг, но та еще скотина.

— На Кинг–Конга, — стеснительно признался Эл и чуть ли не присел в книксене.

— Такой большой?!

— Нет, не такой. Гораздо меньше. Но лицом похож, просто на удивление.

Эге, да у них там даже фон сойдет за красавца. А вот, кстати, и он. Появился со стороны площади в состоянии, близком к немой кататонии. Все внимание Мика было сосредоточено на кулаке с надетым кастетом. Юная влюбленная пара, доселе обжимавшаяся у стеночки, с неудовольствием на нас с Элом поглядывая, проворно очистила улицу.

— Сломался, что ли, — поделился фон раздраженно, демонстрируя нам кастет.

Занятно. «Что ли сломаться» может, на мой взгляд, только вещь очень неявного действия. Такая, как часы, которые вроде бы и ходят, только отстают. Но состояние такой монолитной штуки, как кастет, должно быть более–менее очевидно.

— Что, бить отказывается?

— Да нет, но эффект странный. Раньше, бывало, несет человек чушь. Дашь в печень — и речь становится содержательной, обретает осмысленность, начинает доносить факты. А тут обратная реакция. Сперва отношение адекватное, мол, с дороги, сучий сын, а как врезал разок — понеслась какая–то странная беллетристика. Дьяволы, козни… Странно это.

Мик развернулся на месте, совершив не лишенный изящества пируэт–нырок, и коротким крюком внес кастет в стену соседнего здания. Сухо хряснуло, с карниза посыпался мусор, а в шлакоблоке, из которого была сложена стена, осталась внушительная вмятина.

— Вроде работает, — рассудил фон. — Надо еще на ком–нибудь говорящем…

— На меня не смотри!

— И на меня, пожалуйста, тоже, — проявил здравомыслие Эл.

— Да нужны вы мне! Вас как ни лупи, все равно бредить не перестанете.

— Я так понимаю, что ко всем проблемам Алонсо ты еще и здоровье ему попортил?

— Ну, попортил — это сильно сказано, — Мик гордо задрал голову. — Выжить должен. Если своевременно откажется от нездоровой нагрузки на печень.

— Это, по–твоему, «сильно сказано»?