Отстойник

Сейчас помрет от скромности. Или от чего–нибудь более весомого. Я и сам все время влипаю во всякое–разное, чего не бывает. А тут из меня еще пытаются слепого агента. Сперва в психушку не звони, потом сделай то и это, после объясню зачем, а пока просто поверь… И не успеешь опомниться, как Айрин отбывает на Гавайские острова с чемоданом баксов, а ты остаешься в занюханном калифорнийском городке с копами на хвосте, пулевым ранением, океаном штрафов за неоплаченную парковку и обострением геморроя. Не люблю — ну то есть очень. За само допущение того, что этот фокус тут пройдет, Айрин надо бы перекинуть через колено и лупить по попе, пока она не изложит всю биографию свою и того парня с мечом, плюс полный набор неприличных слов на шести устных языках и письменном греческом. Только для этого неплохо было бы, чтобы ее габариты стремились к нормальным. А то еще кто кого перекинет. А ружье, сдается мне, все–таки не заряжено.

— Готовится наврать? — полюбопытствовал Мик. Хотите верьте, хотите нет, а проблески гениальности у него порой случаются.

— Нет, — поспешно отмазалась Айрин. — Просто не знаю, с какой стороны подойти. Такого вы и сами никогда…

— И потому ты нам лапшу вешаешь? Айрин, я либерал, ты ж знаешь. Но вот Мейсон… Он терпением не знаменит.

— Это он прав, — не могу не признать. — Так что выкладывай все по порядку без поправок на то, что мы видели, а что нет. Мы много чего видели, особенно фон — он в каждой стенке дыру провертеть норовит, «вуайеризм» называется. Так что или излагай сухие факты, или выметайся. Мне проблем хватает с одним парнем в черном.

— Это с которым? — наивный фон повертел головой и даже заглянул под стол. По сути, ему бы надо выставить обратный ультиматум. А то делает фигни на три смертных казни, а врет на все восемь. Никаких нервов не напасешься.

— Черт побери! — Айрин распахнула глаза так, что покрасить еще волосы в синий цвет — и выйдет чудо какая анимешка. — И это называется друзья?

А что ей, интересно, не так? И вообще — что у женщин за самомнение? С чего она взяла, что потолкавши одну с фоном гирю, она враз обрела право использовать его, а с ним и меня, в своих темных целях? Мик вообще не способен на чувство признательности. Это надо знать.

Пока Айрин старательно изображала возмущение, в дверь опять позвонили. Ага, ага. Мой друг Панчо Виллья обмозговал ситуацию либо получил соответствующие инструкции от начальства. Не исключено, что теперь он стоит под дверью с большущей пушкой, проклятый гомофоб. А наше ружье Мик не зарядил. И я не зарядил. Не зарядили мы ружье, вот же ведь незадача.

— Теперь–то моя очередь? — мячиком подпрыгнул фон. Ну у него и рожа. От этого латин пробежится до самой исторической родины, благо недалеко. Я прихватил ружье (все лучше, чем ничего) и побрел следом. О, моя утраченная свежесть, буйство глаз, половодье чувств и немалый энтузиазм в избиении непрошенных гостей голыми, можно сказать, ногами! Чего не осталось, того не осталось. Заглянул в патронник. Точно, пусто. Отстой на марше.

Я остался за углом, а Мик, высвистывая что–то наподобие «интернационала», бодро прошествовал к двери и открыл ее.

— Э.

Где–то я это уже слышал. И голос знакомый.

— Давай, — потребовал фон Хендман знаменитым хмурым тоном парня, вынужденного под проливным дождем заниматься парковкой велосипедов. На общественных началах, то бишь задарма.

— Чего?…

— Очень смешно. Бабки принес? Давай сюда.

Что–то отчетливо скрипнуло. Латинские мозги?…

— Какие бабки?

— Слушай, Энрике, не зли меня.

— Я не Энрике! — ого, да это прозвучало чуть ли не категорично. Впрочем, оно и понятно. Готов поспорить, что он Рамон.

— Да знаю я, ты Гюнтер Шварцваальден, чемпион мира по бегу с косяком от правосудия. Какая хуй разница? Гони деньги и проваливай.

Скрип–скрип. Чего ж я ему буклет… ему вентиллятор надо было впаривать. Где–то тут у меня кулер от атлона валялся — машина–зверь, слона сдует. Хотя самому еще пригодится. Тут порой знаете, как жарко становится?…

— Эй, амиго! Я тебя не знаю.

Умнеет на глазах. А все чтобы денег не отдавать. Какая все–таки страшная сила — меркантильность.

— Я тебя тоже, — упорствовал Мик, тоже личность до денег жадная. — Уж не хочешь ли ты сказать, что денег не принес? А хуле тогда явился?

— Мне нужна девка!

Оно совершенно понятно, но, честное слово, при его–то данных надо было соглашаться на голубого косметолога. Тем более что у того IQ зашкаливал. Такой шанс — раз в жизни.

— Вижу–вижу, давно нужна. Так тебе дальше по улице. Вон туда, направо, куда пикап едет — видишь? Восемь миль по прямой до побережья, там девок — жопой жри. При умелом подходе даже и бесплатно, хотя на твоем месте я бы не особо надеялся. Но сперва отдавай мои тридцать сотен.

Это он, пожалуй, хватил. Чтобы не отдавать три тысячи полновесных, хотя и качнутых атакой евры долларов, Рамон запросто пригонит грузовик с полудюжиной обкуренных автоматчиков. Если только он не добросовестный почтовый клерк, пытающийся доставить Айрин извещение о наследстве.