Отступать некуда

Две интеллигентные дамы, посольская вдова и скрипачка из Московской филармонии, продавшие мне нынешнее мое обиталище, имели вкус к переездам. Им нравился сам процесс: купля-продажа, общение с людьми (к людям неравнодушны даже посольские вдовы), пересчет купюр, шелест выкопировок БТИ, «подпишите вот тут» и прочие приятные моменты. И они бесконечно продавали, покупали, съезжались, разъезжались. Ограничение было одно: не выходить за пределы Садового кольца. И вот однажды случилось невероятное: дьявол (я почему-то уверен, это был он) подсуропил им симпатичный вроде вариант за этими волшебными границами. 4-метровые потолки, нарядный эркер, парадный подъезд, последний этаж 8-этажного, охраняемый двор, цветы в кадках, а главное — железобетонные перекрытия, эта главная мечта любого центрового игрока соблазнили благословенных старушек. В квартире-конфетке они продержались меньше недели. Стали продавать. Я навестил их с вечным русским вопросом — «Отчего?» «Мы не можем жить в месте, откуда до Елисеевского нельзя дойти пешком». Убийственный аргумент, если учесть адрес их тогдашнего жилища: 1-я Тверская-Ямская улица, дом 28. Ситуация благополучно разрешилась: мать и дитя вернулись к Моссовету, на Тверскую, 8.

Первой мысль о том, что цивилизованная городская жизнь возможна за пределами исторического центра, вбросила еще советская власть, создав оазисы инфраструктурного социализма вне привычных границ: Кутузовский, Ленинский, проспект Мира, Комсомольский и, конечно же, уютный зеленый Сокол. Однако тогда квартиры ДАВАЛИ, и вопрос выбора, со всеми его плюсами и минусами, перед счастливыми обладателями просмотровых, а потом и просто ордеров, не стоял.

Теперь будущий столичный житель волен решать, где вить домашнее гнездо: во Вспольном переулке или на 11-й Магистральной. На его решение влияет множество разнонаправленных соображений, среди которых немалую роль играют причины необъективного, медийного характера.

Зависимость покупателя от рекламы и пиара в квартирном вопросе видна особенно сильно. Рекламные кампании всех жилых комплексов в Дуево-Кукуево стараются убедить покупателя в том, что как раз его-то лежбище и станет центром вселенной. Вокруг будут вращаться большие и малые планеты (на некоторых рекламных плакатах буквально), прямо по границе охраняемого секьюрити коммьюнити проляжет русло новой невиданной реки, Кремль придвинется так близко, что меткие стрелки смогут пулять вишневыми косточками по Мавзолею, балерины Большого вместо ежедневного класса будут до одури париться в VIP-сауне при элитном фитнес-центре, и даже Университет, капитальное вроде здание, жалким гномиком пристроится где-нибудь снизу. Вообще, некоторые находки застройщиков можно цитировать в качестве анекдота. «Пять минут до метро Алтуфьевская», — сообщает слоган поселка таунхаусов с ценой объектов в миллион долларов.

Даже риэлторы, типичные представители межпрофессиональной специальности «и нашим, и вашим за копейку спляшем», вступились в борьбу за право центра оставаться центром. Не может считаться элитным дом, построенный в Бирюлево, даже если в нем пять подземных паркингов, восемь салонов красоты и своя обсерватория. С другой стороны, если граничить участком с бандитом означает «элитное соседство», отчего и уродцу в Бирюлево не носить гордое погоняло?

Москва, Москвой не являющаяся — объективная реальность, данная в ощущениях тем, кто в ней живет. Появление столицы, не нуждающейся в выезде «в город» (в бабушкином значении), теперь стало очевидно даже и московским рестораторам. Уже несколько грандов гастрономического рынка заявили о том, что новые проекты будут реализовывать вне центра: haute cuisine придет на Бабушкинскую, в Марьино, в Ю. Бутово, где, кстати или некстати говоря, проживает такое количество хастлеров, что какой-нибудь берлинский Шенеберг может тихо отдохнуть в сторонке. Пиццерии, траттории и суши-бары, эти необходимые признаки большого города, наличествуют давно. Дорогие фитнес-клубы, в которых, увлекшись стрельбой глазами, можно ненароком напороться и на козла, кинотеатры, салоны красоты, солидные агентства недвижимости, не говоря уже о Сбербанке, — все, что нужно обычному человеку, есть теперь и в Паскудниково.

Чего нет? Нет Большого зала консерватории, нет Патриарших прудов, нет Пушкинского музея, нет атмосферы сладостного восторга, которую невозможно не почувствовать, гуляя по одноэтажному Замоскворечью, нет шалмана «Московские зори», выставившего по соседству со студией Никиты Михалкова на улицу пузатый самовар и блюдце с леденцами. И, безусловно, нет Елисеевского, магазина с неразнообразным ассортиментом, задранными по самое не балуй ценами и сонными ночными кассиршами, магазина, который, как выяснилось, играет на удивление важную роль в жизни посольских вдов и скрипачек филармонии. Их бабушка, я думаю, тоже ходила «в город», передав эту ужасную заразу по наследству.

Московское зияние

Обрушение мифа

Дмитрий Быков