Отступник

Священник взял распятие и чашу с елеем, стоявшие в изголовье кровати, и Комин с содроганием понял, что отца только что соборовали. Он во все глаза смотрел на некогда гордого и всесильного лорда, лежащего перед ним. Как могло случиться, что человек, чья железная воля правила двумя королями, превратился в сморщенный и высохший сосуд, готовый расколоться и навсегда расстаться со своей душой? Он даже не обратил внимания на мать, которая, мимолетно коснувшись его плеча, вышла вместе со священником из комнаты. Их приглушенные голоса вновь зазвучали за дверью, и к ним присоединился управляющий. Они негромко обсуждали церемонию похорон.

Комин опустился на край кровати, глядя в воспаленные и покрасневшие глаза отца.

Старый лорд облизнул губы.

– Как прошел совет?

Комину пришлось нагнуться, чтобы расслышать его, и он уловил запах отцовского дыхания, кислый и такой знакомый.

– Король Филипп отказался от своего обещания, отец. Вместо того чтобы отправить армию в Шотландию, он поведет французов во Фландрию. Епископ Ламбертон и Инграм де Умфравилль намереваются отбыть в Париж во главе делегации. Они надеются, что, даже если Филиппа не удастся убедить оказать нам военную помощь, он по-прежнему может оккупировать Гасконь, пока Эдуард не согласится на возвращение Баллиола.

Глаза старика закрылись. Когда же он вновь открыл их, Комин выдохнул, сообразив, что сидел, затаив дыхание.

– Они оставили тебя единственным хранителем Шотландии?

– Да.

– Хорошо. – Веки отца затрепетали, но он не закрыл глаза.

– У меня было время подумать, отец, – начал Комин, чувствуя, как громко бьется у него в груди сердце, – по дороге домой. События последнего года заставили меня усомниться в том, что возвращение короля Джона на трон может состояться. И не значит ли это, что, по-прежнему цепляясь за него, мы отказываемся от других способов вернуть себе свободу?

На лбу старого лорда собрались морщинки.

Комин продолжал. Теперь он говорил быстрее, стремясь как можно скорее покончить с этим.

– Король Филипп и раньше отказывался от своих слов. Вряд ли можно надеяться, что он действительно выполнит нашу просьбу, какие бы заверения ни получила в Париже делегация. Теперь, когда Баллиол пребывает в ссылке, а Филипп занят собственными делами, я не сомневаюсь, что Эдуард нападет на нас в тот же миг, как только закончится перемирие. Чтобы противостать ему и иметь шансы на победу, нам нужен лидер, способный объединить силы наших баронов, лидер, чей авторитет не подвергается сомнению и не может быть оспорен другими. – Он собрался с духом и произнес: – Наша семья имеет право претендовать на престол благодаря брачному союзу. Сам король Эдуард признал его во время прений по выбору преемника Александра.

Покрывало дрогнуло, когда отец пошевелился.

– Нет, – прохрипел он.

– Я прихожусь Баллиолу племянником. Учитывая, что он беспомощно прозябает во Франции, а Брюс стал предателем, я – единственный законный претендент на трон.

Голос отца окреп.

– Законным наследником является сын Баллиола!

– Эдвард Баллиол не водил людей в битву и не пользуется таким доверием, как я. А ведь это я привел нас к победе под Лохмабеном.

– Ты говоришь о низложении короля!

Комин поморщился, когда отец схватил его за запястье.

– Я запрещаю тебе даже думать об этом, – хрипло прошелестел старый лорд. – Поклянись мне в этом!

Комин попытался высвободить руку.

– Это – лучшая и единственная надежда нашего королевства. Неужели ты этого не понимаешь?

Старый лорд отвернулся.

– Я отдал все, что имел, чтобы мой шурин взошел на трон. Я не позволю, чтобы все мои усилия пропали даром из‑за действий моего собственного сына! – Он обратил лицо к Комину, с такой силой сжимая ему руку, что костяшки пальцев у него побелели. – Мои грехи не окажутся напрасными! Ты слышишь меня?

– Грехи?

Глаза старого лорда закрылись. Слова с хрипом вырывались у него из груди.

– Я отправил своего человека за море, в Норвегию, с имбирным пряником для девчонки. Ею пожертвовали ради королевства – ради Баллиола. Ради всех нас!

– Ничего не понимаю, отец. Принцесса Маргарет умерла во время морского путешествия из Норвегии после того, как съела испорченную пищу. Отец?

Пальцы лорда Баденоха, стискивавшие его запястье, разжались. В горле у него заклокотало, он судорожно вздохнул, и наступила тишина. Комин поднялся, обуреваемый самыми разными чувствами, глядя на обмякшее тело отца. Но самым сильным ощущением, заглушившим все прочие эмоции, было несогласие.

Он подошел к двери и распахнул ее. Стоявшая в коридоре мать, которая о чем-то совещалась с управляющим, обернулась. Заметив выражение его лица, она испуганно поднесла руку ко рту, а потом прошла мимо него в спальню. Ее приглушенные рыдания затихли вдали, когда он сбежал вниз по лестнице. Ему хотелось вдохнуть свежего вечернего воздуха. Во дворе его поджидал Дунгал Макдуалл.

Комин обеими руками взъерошил волосы и привалился к стене.

– Он скончался. – Голос Комина дрогнул, когда он выговорил последнее слово.

– Мне очень жаль, сэр. – Капитан выдержал приличествующую паузу, после чего поинтересовался: – Вы успели поговорить с ним?