Отступники (СИ)

— Ты станешь этим, — Рем подтолкнул ко мне блюдо с костями. — Представим на секунду, что ты не обделался. Глупая мысль. Ну и что дальше, Сливочный? Тебя все равно потом зарежет Председатель. Он наденет перчатки и подвесит тебя за шары где-нибудь на видном месте, чтоб не падала дисциплина. Вельд не любит, когда его простые правила нарушаются. Не приближаться к Миркону — простейшее из них. Даже малолетний дурак вроде тебя способен его запомнить.

— А ты, я смотрю, становишься все послушнее, — процедил я, выбирая из блюда косточку подлиннее. — Мы с тобой, как будто бы давно распределили роли. Я — прикрываю наши спины, ты — рвешься на подвиги. Теперь, значит, все наоборот. Коллективная ответственность, круговая порука, «простые правила», все это вытаскивает из тебя…

Я поднял кость на уровень глаз.

— Одну за другой. Одну за другой. Знаешь, дружище, я пойду один. От правильного Рема мне не будет никакого толка.

Лицо Рема окаменело. Держу пари, сейчас на нем можно было выбить картину первобытной охоты, а сухолюд не почувствовал бы даже легкого покалывания.

— Ты действительно думаешь, что я наступлю в этот невидимый капкан? — спросил он бесцветным голосом. — Сливочный, ты себя владыкой умов возомнил?

Я подпер кулаком подбородок.

— Думал тебя спровоцировать.

Рем забрал у меня провокационную кость и задумчиво отгрыз кончик.

— Частично тебе это удалось, — признал он. — Змей Хладнокровный, я действительно начинаю сдавать в этом загоне. Что скажет Вельд… И когда это начало меня волновать?

Я приложился к ополовиненному кувшину.

— А я тебе о чем? — удар по столу. — Мы тонем в рутине. Мы перестали развлекаться и начали работать. Шесть дней в неделю стрижем баранов, а потом уныло пьянствуем. Тебе хоть нравится вкус этого вина? Это уже не тот божественный нектар, который раньше охлаждал наши горящие от азарта глотки. Это пойло для двух уставших башмачников, которые хреново прибивают подметки на хреновые сапоги, заказанные хреновыми клиентами.

Рем хмыкнул и одобрительно покивал.

— Что есть, то есть. Сначала у тебя не стоит на работу. Потом перестает стоять на девок.

— А-ха. Я ничего не чувствую, Рем. Становлюсь неосторожным, беспечным. Как и ты. Думаешь, я не вижу? Мы будем выносить квартирки лавочников, пока нас самих не вынесут вперед ногами. Так и будет. Не хотел об этом говорить, но Вельд превратил Компанию в стойло для рабочих лошадок.

Вино действительно вызывало тоску.

— Ладно, хорош нагнетать, Сливочный. Вельд стареет, хочет занять устойчивое положение. Пока он не дает нам пойти вразнос, Гигана смотрит на него вполглаза. Это и наших задниц касается. Вельд хоть и пустил парней по колее, но Компанию он любит.

— Это я знаю. Но мне больше невмоготу. К змею сайцев, они такие же увальни, как и местные купчишки в большинстве своем. Я хочу, чтобы смерть дышала мне в затылок, понимаешь?

Я почистил зубы большим пальцем.

— Ну так что, мне брать на тебя билет?

Рем посмотрел на меня и улыбнулся.

— Что с информацией?

— Задействовал старые связи, — сказал я, протягивая сачок к бурлению. — Сегодня мы будем знать о Мирконе ровно столько же, сколько знает об этом Незримый легион Авторитета. Мы — герои, Рем.

— Ты говоришь так, словно я уже трепыхаюсь в твоей лодчонке, Престон, — сказал Сухолюд, грозя мне пальцем. — Еще ничего не решено, понял, ты, дешевый искуситель? Теперь иди к змею, и надейся, что я не всажу тебе арбалетный болт в спину, когда ты решишь, что обманул меня…

— Через неделю, в полночь, в точке номер два, — сказал я невозмутимо, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Там, невыносимо гремя металлом, подкрадывались к дверям удальцы из городской стражи. — Все необходимое возьмешь в тайнике на крыше. Там есть ритуальная бижутерия, которой отгоняют нечисть.

Рем ухмыльнулся, пригладил вздыбленную копну, взял с собой недоеденного цыпленка, и пошел к подземному ходу.

— Господин Престон! — взволнованно крикнул Каффа.

— Я знаю, знаю. Честное слово, Каффа, мне иногда кажется, что они устраивают эти идиотские набеги, только для того, чтобы конфисковать ваше прекрасное вино и поглазеть на Пеппи и служанок.

Каффа восторженно оскалился и помахал мне конвертом. Я подошел к лестнице на второй этаж и быстро по ней взобрался. В этот момент стражники собственными лбами вынесли парадное, и одновременно, судя по визгу на кухне, набежали с черного хода. С глубоких тылов, с улицы, залаял сержант, призывая пустой зал не препятствовать действиям властей. Зал не препятствовал. Стражники, гремя и лязгая, бегали по нему, заглядывая под столы, и простукивая половицы наконечниками копий.

Я стоял на крыше, глядя на затаившийся во тьме город, следящий за мной желтыми глазками освещенных окон. Я чувствовал, что, возможно, я ошибся. Я ошибся в первый раз, когда позволил себе поверить в это. Я ошибся во второй раз, когда не позволил себе разувериться. Город наблюдал за мной, зная, что когда-нибудь, — через минуту, — я сорвусь с этой крыши и побегу. Побегу во тьму. В любом случае. Так не все ли равно насколько глубока она будет?