Отступники Старого мира (СИ)

Галаш был жив, но травмирован. Сомневаясь в том, стоит ли что-то делать, я всё же закинул его руку себе на шею и начал поднимать. Галаш встал, отчего я почувствовал мгновенное облегчение. Он спустил маску и начал отплёвывать нефть, попавшую в рот. Он был гораздо крупнее, чем я, и еле стоял на ногах, растекаясь по мне. Вместе мы поковыляли к жилому корпусу.

Галаш шёл неровным шагом и иногда сильнее наваливался на меня. Мне казалось, что мы вот-вот рухнем в снег. От его стонов у меня что-то ёкало внутри. Я не знал, насколько тяжело он ранен. Может, я как-то задеваю его своими движениями? Делаю ему ещё хуже. Мне хотелось поскорей добраться до станции и отдать его доктору, но мы не могли идти быстро. Нефть капала с него на снег. Цветные узоры на моей куртке тоже покрылись чёрными пятнами. Я не набросил капюшон, когда выбежал из башни, и теперь чувствовал вязкую жижу, растекающуюся по шее и правой щеке. Галаш продолжал кашлять и отплёвываться. Я боялся увидеть, как он отхаркивает кровь, но на снегу оставались лишь чёрные пятна.

На полпути нас догнал Ижу, который уже разобрался с трубой и подхватил Галаша с другой стороны. Мне стало гораздо легче, и идти можно было быстрее. Мы ворвались в жилой корпус и дотащили пострадавшего до медпункта. Внутри был Вайша — один из двух врачей станции.

— Что с ним? — спокойно спросил он.

Мы рассказали, что произошло, укладывая постанывающего Галаша на стол.

— Ладно, — сказал Вайша, — понятно. Теперь уходите, я им займусь.

Я растерянно оглянулся на Галаша, как будто ещё чем-то должен был ему помочь. Но Ижу потянул меня за рукав, и мы вышли. Неожиданно для меня у медпункта уже собрались несколько рабочих, в волнении ожидающие новостей. Ижу стал рассказывать им про трубу, а я отошёл и привалился к стене. Меня не покидало чувство, что я должен что-то сделать.

Через пару минут до меня дошло, что это ощущение совсем о другом. Я вспоминал каждый свой шаг и ни в одном не был уверен. У Галаша, должно быть, раскрошились рёбра. Может быть, я должен был позвать Вайшу к нему? Может быть, я сделал только хуже? Галаш всю дорогу до станции стонал. Может быть, ему вообще нельзя было вставать на ноги. Что если Галаш умрёт, потому что я не оставил его там? Что если бы он умер, если бы оставил?

Я понятия не имел, как нужно было поступить, и каждый из вариантов казался ошибкой. Между тем в коридоре скапливалось всё больше людей. На шум пришёл Катан. Мне не хотелось ни на кого смотреть, и, к счастью, Ижу взял всё внимание на себя. Он без конца пересказывал одну и ту же историю вновь подходившим людям.

Меня трясло, пока мы ждали новостей. Наконец, дверь медпункта открылась, и на пороге появился Вайша. Я ощутил холод в груди. С моего места не было видно, что происходит в кабинете. Вайша прикрыл за собой дверь и тихим спокойным голосом сказал:

— Жить будет.

— Что с ним? — спросил Ижу.

— Парню повезло. Куртка смягчила удар. Ушиб груди, рёбра вроде целы. Отлежится немного и будет в порядке.

Я шумно выдохнул с облегчением.

— Хорошо, — сказал Катан и обратился к людям: — Возвращайтесь к работе. Всё в порядке.

Рабочие начали расходиться, хотя напряжение до конца не улетучилось. Я хотел выйти с остальными, но Катан меня остановил:

— Ашвар! Пойдём со мной.

Мне показалось, что я услышал суровые нотки в его голосе. Мы прошли в кабинет начальника станции, такой же тесный, как и всё здесь. Великан Катан пробрался на своё рабочее место через узкую щель между столом, заваленным разным барахлом, и шкафом, в котором царил такой же бардак. Я снял пропитанную нефтью куртку и присел напротив. Сердце всё ещё гулко стучало в груди.

Начальник станции не любил яркий свет, поэтому окно было занавешено. Кабинет освещала слабая электрическая лампа. Вездесущее электричество вообще было отличительной особенностью колоний — почти весь мир всё ещё использовал свечи, керосиновые и газовые лампы. Я понятия не имел, как Катану хватало этого света, учитывая, что в его возрасте у некоторых начинались проблемы со зрением.

Начальник станции зажёг сигарету, отчего я немного поёжился. Конечно, нас разделял стол, но открытый огонь не вызывает тёплых чувств, когда ты перемазан в нефти. Катан убрал пачку в стол и откинулся на своём стуле.

— Ну и какого хрена, Ашвар? — спросил он почти равнодушным тоном.

— Ты о чём? — не понял я.

— Какого хрена прямо после твоего обхода ранило человека?

— Давление было повышенным, но в пределах нормы…

Я поймал себя на том, что чувствую вину.

— Я могу принести свои записи. Они остались в башне, я не успел переписать.

Катан посмотрел на меня и затянулся сигаретой. Он не собирался меня ни в чём обвинять. Словно всё было ясно, а Катан формально уточнял детали. Выпустив дым из лёгких, он заговорил:

— Ладно, похоже, это вопрос к Шиму. Не знаешь, где он? Его не было в коридоре.

— Он собирался сделать повторный обход после меня.

Дверь за моей спиной скрипнула, я обернулся и увидел главного инженера.

— Лёгок на помине! — довольно произнёс Катан. — Как наши дела?