Отступница

— Это почему «своим»?! Общим! И вообще — нечего было тут крыльями своими махать!

— Я махал?! — заорал ангел. — Да я просто рядом сидел!

— Значит, сидеть нужно дальше! — в тон ему рявкнула я, подкинув воздух так и не отданные перья. — Мало ли что мне в голову во сне придет?! И тем более, я же извинилась уже, что еще надо?!

— Господи! — взвыл ангел. — Ну, за что мне досталась такая подопечная? Ни капли уважения к своему Хранителю! А уж совести…

Я уже было набрала в легкие воздуха, чтобы высказать ангелу, все, что я о нем думаю, как вдруг глянула на Волтивера, откровенно развлекающегося, наблюдая за разыгрывающееся сценой. Послушала, как он искренне смеется и, чувствуя, что мое раздражение бесследно испарилось, не выдержав, всхлипнула и поддержала его.

— Вы… вы… — глядя на нас, опешил ангел. — Да как вы можете!

Мне было очень стыдно, честное слово, но поделать я с собой уже ничего не могла. Как, видимо, и Волтивер…

День, неспешными шагами подкравшись к вечеру, прошел на редкость неинтересно. Дождик так и не прекратился, навевая хандру и мрачное предчувствие чего-то нехорошего. Огонь сердито отфыркивался от принесенных ветром капель.

Я мерзла у костра, накинув на плечи покрывало и отчаянно стуча зубами. Причина сей неприятности крылась в моем «подвиге во имя чистоты», совершая который я полезла купаться в теперь уже безопасное озеро. Вода была теплая, а вот воздух… да еще вкупе с ветром… «Циклон, наверное, какой-нибудь зашел, принес сильное похолодание и снегопад, которые в искусственном климате проявляются таким вот образом, — объяснил Волтивер столь резкую смену погоды, вручая мне кружку с горячим питьем, — Случается иногда…». Меня это утешало мало.

Эммануил дулся весь день, демонстративно сидя в стороне. Однако вечер и промозглая погода сделали свое дело и ангел постепенно перебрался к огню. Пообижавшись еще немного (хотя я извинилась уже дважды!), Хранитель постепенно смягчился и даже, пользуясь моим «виноватым» положением, попросил сделать ему в купленной и до сих пор ненадеванной рубахе (и как можно было купить вещь без единой пуговицы) пару прорезей для крыльев. Я поотпиралась для приличия, но, глянув на нахохлившегося, принявшего благородный фиолетовый оттенок ангела, согласилась. Не ручаясь, правда, за результат.

Пока я пропарывала ножом две неровные прорези на белоснежной покупке Эммануила (интересно все ангелы любят этот цвет или это какой-то отличительный знак), на глаза мне в который раз попался петух. Мрачный, донельзя злой «будильник» короткими перебежками пробирался от одного куста к другому, выискивая место, где посуше. Наконец, нашел, как раз напротив меня, на приличном, правда, расстоянии (к костру петух даже приближаться не смел). Нахохлившись, сел, покосившись на меня таким взглядом, словно именно я была виновата во всех его злоключениях. Я поудобнее перехватила в руке нож и хищно улыбнулась пернатому гаду. Тот опасливо отвернулся.

Чем ближе была ночь, тем сильнее становилось предчувствие опасности, не покидающее меня утра. Может это волнение перед Посвящением дает о себе знать? Ведь я так и не выяснила в чем оно заключается…

Я прислушалась к себе и с сожалением отвергла этот вариант. Да, мне не по себе от завтрашних событий, но это совсем другое. А сейчас гложет что-то намного серьезнее, не давая отвлечься ни на минуту. Но что?..

Часам к одиннадцати температура опустилась еще ниже, разогнав низкие тучки и взбив небо в пронзительно-черную мглу, на которой слабо поблескивали немногочисленные звезды, уступая ледяному лунному свету править бал.

Теперь, когда луна полностью завладела небосводом, мне стало по-настоящему страшно. Причем навязчивое чувство шло не откуда-то извне, а изнутри, словно предупреждая, что опасность постоянно рядом, и от нее не убежать и не скрыться.

Волтивер изредка бросал на меня встревоженные взгляды, что настораживало еще больше. Разговоры упорно заходили в тупик — болтать с фальшивой улыбкой о природе и погоде осточертело, а другие темы не завязывались сами собой.

Наконец, я не выдержала и начала нервно расстилать одеяло. Может, хоть во сне странное предчувствие сойдет на нет? Потом разулась — никогда не могла спать в обуви. Все остальное пусть будет, но обувь…

И как всегда не вовремя вспомнила про водные процедуры. В нерешительности бросила взгляд на прохладно мерцающее озеро, но все-таки пошла умываться, осторожно ступая босыми ногами на темную землю.

— Далия… — голос Волтивера остановил меня на полушаге, я вопросительно обернулась. — Поздно уже, может, утром умоешься?

Идиотская просьба, особенно когда речь идет о десятке метров в поле прекрасной видимости! Переборов злость, я с издевкой улыбнулась и отрицательно качнула головой, ускоряя шаг.

Меня звала луна.

Я поняла это только сейчас, когда, присев на корточки у озера, прикипела взглядом к ее отражению. И именно ее ледяное притяжение так пугало и так завораживало.

Бред какой-то…

Я поспешно отвела взгляд и, плеснув в лицо холодной водой, быстро пошла к костру, с трудом поборов желание побежать.