Отсутствующая структура. Введение в семиологию

Здесь Леви-Строс выходит за рамки воззрений Соссюра, говорив­шего, что язык это социальная функция, усвояемая субъектом пассив­но и воспроизводимая им безотчетно Потому что, определяя так язык, Соссюр понимал его как форму соглашения, устанавливающе­гося посредством отдельных актов речевой деятельности и существу­ющего виртуально, как совокупность речевых практик субъектов И это не метафизическое утверждение, но методологический прин­цип, обосновывающий социальную природу языка, происхождение которого не заботит структурную лингвистику (устрашенную абсурд­ной идеей поисков Пра-кода), и чье бессознательное кристаллизуется в процессе осуществления различных практик, в постоянной выработ­ке навыков, которые суть окультуривание Напротив, Леви-Строс го­ворит о метаисторическом и метасоциальном началах. Он указывает именно на архетипические корни всякого структурирования. Леви-Строс стремится развести эти всеобщие начала с юнгинианским кол­лективным бессознательным 80. во всяком случае, он настолько убеж­ден в том, что в основе структурирования общественных отношений и лингвистических навыков лежит некая универсальная бессознатель­ная деятельность, единая для всех (та самая, которая позволяет струк­туралисту созидать изоморфные дескриптивные системы), что рас­сматривает ее как некую основополагающую и предопределяющую насущную потребность, в сравнении с которой всякое теоретизирова­ние природы нравов и обычаев выступает как род идеологии (в отри­цательном смысле слова), как проявление ложного сознания, надстро-

80 "Итак, этнологическая проблема, в конечном счете, это проблема коммуникации, и этого утверждения достаточно, чтобы радикально противопоставить Мосса, отождествляющего коллективное и бессознательное, Юнгу, с которым у него часто находят сходство На самом деле, совсем не одно и то же определять бессознательное как категорию коллективного мышления или подразделять его на сектора в соответствии с индивидуальным или коллективным характером приписываемого ему содержания И в том и в другом случае бессознательное понимается как символическая система, но для Юнга бессознательное не сводится к системе, оно исполнено символов и чуть ли не самих символизируемых вещей, образующих что-то вроде субстрата Или этот субстрат врожден, но тогда без ссылки на Провидение не понять, как содержание опыта может предшествовать опыту, или он благоприобретен, в таком случае проблема наследования приобретенного бессознательного внушала бы не больше страха, чем проблема наследования приобретенных биологических признаков Но на деле, речь не идет о том, чтобы сделать какую-то вещь символом, но о том, чтобы вернуть символическую природу вещам, которые ее лишились только потому, что стали некоммуникабельными Как и язык, социальный фактор это независимая реальность (в конце концов, та же самая символы реальнее представляемых ими вещей, означающие предшествуют означаемым и предопределяют их" (с XXXVI)

302

ечное явление, с помощью которого упрятываются поглубже их глу­бинные основания.

III.4.

Вполне очевидным это становится, если взять анализ Леви-Строса эссе Мосса "О дарах". Что заставляет индейцев маори обме­ниваться дарами согласно строгой системе соответствий? Хау, — от­вечает Мосс, потому что индейцы этому выучились. Но Леви-Строс исправляет эту предполагаемую наивность этнолога: "Хау не является истинной причиной обмена. Эта осознанная форма, в которой люди определенного общества, где проблема стояла особенно остро, улови­ли бессознательную потребность, причины которой лежат в другом месте... Обнаружив это представление у индейцев, следовало бы кри­тически в нем разобраться, что позволило бы выявить его подлинные причины. Итак, вполне возможно, что эти последние следует искать в неосознанных структурах мышления, которые удается распознать, только анализируя институции или, еще лучше, язык, а не собственные представления индейцев о себе" 81.

III.5.

И здесь возникает опасность "заднего хода", возврата в лоно антропологических наук С начала века и по сей день их усилия были направлены на то, чтобы постепенно преодолевать исследователь­ский этноцентризм, выявляя системы мышления и поведения, отлич­ные от западной модели и все же эффективные в иных исторических и социальных ситуациях. Выявляя неявный системный характер обмена дарами, разбираясь в представлениях, которые на этот счет имеются у самих индейцев, мы расширяем наши познания в области умствен­ной деятельности человека и убеждаемся в наличии" логик, дополни­тельных по отношению друг к другу. Структурное сравнение как раз бы и могло быть полезным, потому что оно позволяет — в целях понимания — свести к гомогенным моделям эти самые комплементар­ные логики, не умаляя при выявлении возможных изоморфизмов фак­тического различия. Но методика Леви-Строса подспудно возвраща­ет нас к этноцентризму Отмести учение о хау, сведя его к объективной логике универсального мышления, — разве это не значит в очередной