Отсутствующая структура. Введение в семиологию

45 См., напр. J.A. Hutchinson, Language and Faith Studies in Sign, Symbol and Meaning, Philadelphia, 1963 D Crystal, Linguistic, Language and Religion, Ν. Υ , 1965

46 J.P. Faye, Langages totalitaires, in "Cahiers Int de Sociologie", XXXVI, 1964, 1 Кроме того, см он же Language of Politics, Studies in Quantitative Semantics, 1965

409

казал как "внутренний" анализ речи и письменных документов, пунк­туации и даже типографских ошибок может обнаружить целую мо­ральную и политическую систему" и что для такого анализа не нужен никакой метаязык. Но метаязык, против которого выступает Марку­зе, это совокупность логических правил, понимаемых неопозитивист­ски, это язык, конечной целью которого является тавтология. Напро­тив, Маркузе говорит о необходимости "металингвистической" опе­рации, которая могла бы перевести термины языка объекта в такую форму, которая показала бы его зависимость от предопределяющих обстоятельств и идеологий.

Его романтический настрой, крайний "морализм" и, в конечном счете, антинаучный эстетизм не дают ему увидеть разницы между тавтологической формализацией и познавательными моделями, которые, чтобы стать действенными, должны быть строгими, ибо только тогда можно перейти от праведного гнева к законному протесту.

И тогда маркузианский проект должен быть преобразован в предлагаемый нами, если верно сказанное ниже: "Какая-либо речь, газетная статья или даже сообщение частного лица изготав­ливаются индивидом, который является рупором (независимо от того, уполномочен он кем-либо на эту роль или нет) отдельной группы (профессиональной, территориальной, политической, ин­теллектуальной) в определенном обществе. У такой группы всегда есть свои ценности, цели, коды мышления (курсив наш) и поведения, которые — независимо от того, принимаются они или оспаривают­ся и в какой степени осознаются, — оказывают влияние на индиви­дуальную коммуникацию. Таким образом, эта последняя "индиви­дуализирует" надиндивидуальную систему значения, разговор о которой следует вести в иной плоскости, нежели разговор об инди­видуальной коммуникации, и тем не менее с нею пересекающейся. Такая надиндивидуальная система в свою очередь входит в состав более обширный области значения, сформированной и, как прави­ло, ограниченной той социальной системой, внутри которой зарож­дается коммуникация" 47.

47 Herbert Marcuse, L'uomo a una dimensione, Torino,, 1967, pagg. 205—211. В связи с изучением отношений между коммуникативными кодами, идеологией и рынком см. нашу попытку выявить три гомологических ряда повествовательной структуры, структуры коммерческого распределения и структуры идеологии автора в Парижских тайнах Сю, в работе Eugene Sue, Il socialismo e la consolazione, Milano, 1966. Позднее переработано в более точном методологической ракурсе в статье Rhétorique et idéologie dans "Les Mystères de Paris" de Eugène Sue in "Rev int des sciences sociales", XIX, 4, 1967 Об отношениях повествовательной структуры и идеологических позиций см также наши работы "Il mito di Superman" и "Lettura di Steve Canyon" in Apocalittici e integrati, cit.

3. Границы семиологии и горизонты практики

I. В свете вышесказанного можно подумать, что семиологическая утопия, находясь на распутье между требованиями строгой формали­зации и фактом открытости конкретного исторического процесса, запутывается в противоречии, которое и делает ее неосуществимой.

Действительно, две темы являются сквозными для всей нашей книги:

а) с одной стороны, призыв к описанию отдельных семиотик как закрытых, строго структурированных систем, рассматриваемых в синхронном срезе;

б) с другой стороны, предложение коммуникативной модели "от­крытого" процесса, в котором сообщение меняется по мере того, как меняются коды, а использование тех или иных кодов диктуется идеологией и обстоятельствами, при этом вся знаковая система непрестан­но перестраивается на основе опыта декодификации и весь процесс предстает как поступательное движение семиозиса.

Но в действительности эти две стороны не противостоят друг другу, конкретный научный подход не исключает обобщенного фило­софского похода, один предполагает другой, тем самым определяясь в собственной значимости. Мы не можем оставлять без внимания процессуальный характер коммуникативных явлений. Мы видели, что игнорировать его означает потворствовать элегантным, но наив­ным утопиям. О какой стабильности структур и объективности офор­мляемых ими рядов означающих может идти речь, если в тот миг, когда мы определяем эти ряды, мы сами включены в движение и принимаем за окончательную всего лишь очередную фазу процесса. Построение коммуникативной модели открытого процесса предпола­гает общий взгляд на положение дел, некую тотальную перспективу универсума sub specie communicationis*, которая бы включала также и элементы, оказывающие влияние на коммуникацию, но не сводя­щиеся к ней и тем не менее предопределяющие способы коммуника­ции.