Читаем Отсутствующая структура. Введение в семиологию полностью

21 Например, Ульманн пользуется этими терминами совсем не так: вершина треугольника для него "смысл", тогда как "означаемым", сравнимым с "meaning" и понимаемым как непрестанно расширяющийся процесс означивания, у него оказывается вся левая сторона треугольника. Мы предпочитаем держаться более принятой среди французским семиотиков терминологии.

51

но понятие и акустический образ" . Означаемое это не вещь (означае­мое "собака" это не та собака, которую изучает зоология), и означающее это не ряд звучаний, составляющих имя (звукоряд "собака", изучаемый фонетикой и регистрируемый с помощью электромагнитной ленты). Оз­начающее — это образ этого звукоряда, в то время как означаемое это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же образами (например, дерево, arbor, tree, baum и т. д.)

I.6.

Связь означающего и означаемого произвольна, но навязанная языком, который, как мы увидим, является кодом, она не может быть изменена по усмотрению говорящего. Напротив, именно необходи­мость подчиниться коду помогает уловить разницу между означае­мым и понятием, умственным представлением, смешение которых и вызвало нарекания разного рода критиков соссюровской лингвисти­ки , считавших это неразличение опасной уступкой интеллектуализ­му. И по мере выработки более точного определения слову "код", мы также постараемся избежать отождествления означаемого с привы­чными операциями, производимыми над означающим (этот более эм­пирический подход позволяет избежать гипостазирования означаемо­го, представления его в виде некой платоновской сущности, но он также не свободен от недостатков). Означаемое уместно определить как то, что благодаря коду вступает в семасиологические отношения с означающим. Иными словами, благодаря коду определенное означаю­щее начинает соотноситься с определенным означаемым. И если потом это означаемое принимает в голове у говорящего форму поня­тия или же воплощается в определенных навыках говорения, то это касается таких дисциплин, как психология и статистика. Парадок­сальным образом, когда семиология, кажется, вот-вот определит оз­начаемое, в тот самый миг она рискует изменить самой себе, превра­тившись в логику, философию или метафизику. Один из основателей науки о знаках Чарльз Сандерс Пирс пытался уйти от этой опасности, введя понятие "интерпретанты", на котором следует остановиться подробнее24.

22 Ferdinand De Saussure, Cours de linguistique générale, Paris, 1915. Фердинанд де Соссюр Курс общей лингвистики. — В кн.: Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 99 (как известно, книга построена на основе курсов, прочитанных с 1906 по 1911 г., ит. перевод под ред. Туллио де Мауро, Ban, 1977).

23 См., к примеру, замечание Огдена и Ричардса, op. cit., гл. 1.

24 Работы по семиотике Чарльза Сандерса Пирса объединены в Collected Papers of C.S P., 1931, 1936. В связи с трудностями реконструирования концепции Пирса, отсылаем читателя ко вполне удовлетворяющей целям нашего исследования работе Нинфы Боско, Nynfa Bosco, La filosofia pragmatica di Ch S Peirce, Torino, 1959; (см. также Огден и Ричарде, op. cit, Прил. Д. и М. Бензе, op. cit., где.однако, понятие "интерпретанты" поглощено понятием "интерпретатора").

52

1.7.

Пирс представлял себе знак — "что-то, способное для кого-то в некоторых ситуациях быть заместителем чего-то иного" — пример­но так же, как Огден и Ричарде, а именно в виде треугольника, осно­вание которого составляют символ, или репрезентамен, соотнесенный с обозначаемым объектом, в вершине же треугольника находится интерпретанта, которую многие склонны отождествлять с означае­мым или референцией. Важно подчеркнуть, что интерпретанта это не интерпретатор, т.е. тот, кто получает и толкует знак, хотя Пирс не всегда достаточно четко различает эти понятия. Интерпретанта это то, благодаря чему знак значит даже в отсутствие интерпретатора.

Можно было бы принять интерпретанту за означаемое, ведь ее определение гласит: "то, что знак рождает в уме интерпретатора", но с другой стороны в ней усматривают определение репрезентамена (коннотация-интенсивность). Более перспективной представляется гипотеза, согласно которой интерпретанта — это иной способ пред­ставления того же самого объекта. Иначе говоря, чтобы установить, какова интерпретанта того или иного знака, нужно обозначить этот знак с помощью другого знака, интерпретантой которого в свою очередь будет следующий знак и т. д. Так начинается непрерывный процесс семиозиса, и это единственно возможный, хотя и парадок­сальный способ обоснования семиотики своими собственными сред­ствами. Языком в таком случае следовало бы называть систему, кото­рая объясняет сама себя путем последовательного разворачивания все новых и новых конвенциональных систем 25.

Перейти на страницу:

Похожие книги

САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ
САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ

Предлагаемая книга посвящена некоторым методологическим вопросам проблемы причинности в процессах функционирования самоуправляемых систем. Научные основы решения этой проблемы заложены диалектическим материализмом, его теорией отражения и такими науками, как современная биология в целом и нейрофизиология в особенности, кибернетика, и рядом других. Эти науки критически преодолели телеологические спекуляции и раскрывают тот вид, который приобретает принцип причинности в процессах функционирования всех самоуправляемых систем: естественных и искусственных. Опираясь на результаты, полученные другими исследователями, автор предпринял попытку философского анализа таких актуальных вопросов названной проблемы, как сущность и структура информационного причинения, природа и характер целеполагания и целеосуществления в процессах самоуправления без участия сознания, выбор поведения самоуправляемой системы и его виды.

Борис Сергеевич Украинцев , Б. С. Украинцев

Философия / Образование и наука
Невидимая Хазария
Невидимая Хазария

Книга политолога Татьяны Грачёвой «Невидимая Хазария» для многих станет откровением, опрокидывающим устоявшиеся представления о современном мире большой политики и в определённом смысле – настоящей сенсацией.Впервые за многие десятилетия появляется столь простое по форме и глубокое по сути осмысление актуальнейших «запретных» тем не только в привычном для светского общества интеллектуальном измерении, но и в непривычном, духовно-религиозном сакральном контексте.Мир управляется религиозно и за большой политикой Запада стоят религиозные антихристианские силы – таково одно лишь из фундаментальных открытий автора, анализирующего мировую политику не только как политолог, но и как духовный аналитик.Россия в лице государства и светского общества оказалась совершенно не готовой и не способной адекватно реагировать на современные духовные вызовы внешних международных агрессоров, захвативших в России важные государственные позиции и ведущих настоящую войну против ее священной государственности.Прочитав книгу, понимаешь, что только триединый союз народа, армии и Церкви, скрепленный единством национальных традиций, способен сегодня повернуть вспять колесо российской истории, маховик которой активно раскручивается мировой закулисой.Возвращение России к своим православным традициям, к идеалам Святой Руси, тем не менее, представляет для мировых сил зла непреодолимую преграду. Ибо сам дух злобы, на котором стоит западная империя, уже побеждён и повержен в своей основе Иисусом Христом. И сегодня требуется только время, чтобы наш народ осознал, что наша победа в борьбе против любых сил, против любых глобализационных процессов предрешена, если с нами Бог. Если мы сделаем осознанный выбор именно в Его сторону, а не в сторону Его противников. «Ибо всякий, рождённый от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин. 5:4).Книга Т. Грачёвой это наставление для воинов духа, имеющих мужественное сердце, ум, честь и достоинство, призыв отстоять то, что было создано и сохранено для нас нашими великими предками.

Татьяна Васильевна Грачева , Татьяна Грачева

Политика / Философия / Религиоведение / Образование и наука