Отсутствующие всегда виновны

Непосредственным источником атмосферы подозрительности и недоверия являлось настроение императора Александра. Уже при первых известиях о случившемся он говорит прибывшему с донесением из Петербурга П. Я. Чаадаеву, что подозревает заговор. В те же дни Александр пишет Аракчееву: "Никто на свете меня не убедит, чтобы сие выступление было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца... По моему убеждению, тут кроются другие причины... я его приписываю тайным обществам". Таким образом, в сознании императора, задолго до возникновения военно-судного дела над офицерами-семеновцами, уже возникла вполне определенная его трактовка. Ближайшее окружение императора по-иному отнеслось к причинам восстания. Но тем не менее в Петербурге уже знали многое, что, казалось, оправдывало опасения государя. Незадолго до событий в полку к И. Л. Васильчикову, командующему гвардейским корпусом, обратился библиотекарь штаба М. К. Грибовский, сообщивший о существовании Союза Благоденствия, разветвленного тайного общества, большая часть членов которого служила в гвардии. Васильчиков, слывший либералом, имевший в своем ближайшем окружении членов тайного общества, не мог начать расследования, не ставя себя самого под удар, и поэтому решил дожидаться возвращения императора. Через неделю после возмущения семеновцев случилось происшествие, совершенно перевернувшее мнение генералов о его причинах. Была обнаружена революционная прокламация от имени семеновских солдат к Преображенскому полку, написанная с ярких антимонархических и даже антидворянских позиций. Тайна авторства этой прокламации не разгадана до сих пор. Прочитав ее, Волконский пишет Закревскому: "Признаюсь, не мог вообразить столь ужасной мерзости, что и доказывает, что такого же рода верно было что-нибудь употреблено и для Семеновского полка". Реакция самого Александра на появление прокламации была более чем определенной: он считал, что "если дело будет поведено толково", можно будет найти источник истории в Семеновском полку. Итак, следствие активнейшим образом было направлено на поиск заговорщиков. В первый месяц расследования поведения Кашкарова и Вадковского доказать наличие злого умысла и заговора не удавалось. На допросах полковник Вадковский держался с большим достоинством, не останавливаясь и перед прямыми опровержениями направленных против него показаний генерала Васильчикова; Кашкаров же действительно давал несколько путаные показания, однако и они нимало не клонились к раскрытию заговора. И тут вмешался случай: арест отставного офицера-семеновца полковника Ермолаева с "подозрительными письмами". Уже по доносу Грибовского власти знали, что среди членов тайного общества "переписка производилась темным слогом,чрез нарочно посылаемых", и вот теперь в их руках были письма, содержащие, по их представлению, множество темных выражений, передаваемые с нарочными, где к тому же высказывалось сочувствие возмущению солдат против Шварца. Казалось, это были верные доказательства существования заговора офицеров в Семеновском полку. Руководить следствием в качестве презуса комиссии был назначен Молодой, энергичный и честолюбивый генерал-адъютант А. Ф. Орлов (в будущем - шеф жандармов и начальник III отделения), за успешное проведение дела ему было обещано служебное повышение.

Честь и служба