Оттенки моего безумия

– А ты разве не успел найти себе хорошенькую подружку? – вдруг спрашивает Ричи. Я качаю головой, потому что ничего не могу сказать в ответ. – Ты серьёзно? Тебе же двадцать четыре! Ты ведь на год старше меня, верно?

– Мне будет двадцать четыре, – поправляю я.

– Да какая, к черту, разница. Не могу поверить, что в Нью-Йоркском университете не нашлось ни одной горячей цыпочки, привлекшей твоё внимание. – Ричи говорит это таким тоном, как будто не иметь спутницу в моём возрасте – самый большой грех. Быть может, так оно и есть.

– Все впереди, – говорю я скорее самому себе. – Лучше расскажи, как зовут твою невесту и как вы познакомились?

На самом деле мне плевать, я просто не хочу сидеть в молчании весь оставшийся путь. С Ричи я не чувствую напряжённости, наоборот, мне легко с ним. Наверное, потому что теперь мы просто знакомые и он не попытается залезть мне в душу.

– Мари, её зовут Мари. Она на полгода младше меня, и у неё потрясающие чёрные волосы. Наверное, если бы не они, я бы в неё не втрескался по уши в первый же день нашего знакомства.

Я хмыкаю:

– А когда-то ты был фанатом женских обнажённых тел. И клялся, что влюбишься в девушку, только когда увидишь её в стиле ню.

– Мне было пятнадцать. Мной управляли гормоны! – начинает оправдываться Ричи.

Не удержавшись, хохочу. В последнее время меня мало что может заставить от души посмеяться.

Я въезжаю на парковку у магазина. Мы с Ричи выходим из автомобиля и направляемся к входу. Он опять начинает рассказывать что-то не особо интересное и замолкает только тогда, когда мы входим в зал, наполненный прохладой кондиционеров.

Я кидаю в небольшую тележку все, что просила мама. Прогуливаясь между рядами, я понимаю, что ужасно хочу вернуться в город. Я люблю маму, люблю до безумия, но мне так нравится проводить дни в своей комнате, я так привык уединяться, вдыхать одиночество, что просто не могу нормально себя чувствовать даже в компании родного человека. Не болезнь ли у меня начинается? Ведь это нехорошо. Я же хотел здесь отдохнуть.

– Я слышал, что твой брат выходит в следующем месяце, – раздается позади меня. Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Сильнее всех – владеющий собою. Помни это, Блейн.

Повернувшись лицом к обратившемуся ко мне, я произношу только одно слово:

– Блэк.

Тот улыбается совершенно недружелюбно. Мы с Блэком недолюбливаем друг друга ещё со школы. Он постоянно видел во мне конкурента, но я по сей день не могу понять, почему. Я не сделал ничего такого, чтобы считать меня соперником.

– Так это правда? – спрашивает он, потянув руку к пачке молока.

– Не твое дело, – грубо, не пытаясь быть доброжелательным, отвечаю я.

Блэк издаёт тихий смешок и, прежде чем уйти, говорит:

– Может быть. Однако я надеюсь, что он выбьет из тебя все дерьмо… и из твоей мамаши тоже.

В два шага я преодолеваю расстояние между нами и, схватив Блэка за плечо, сильно толкаю его. Он падает на мраморный пол и, замешкавшись, получает от меня удар кулаком в челюсть. Держа Блэка за шею так, что он начинает задыхаться, я приседаю на одно колено и цежу сквозь зубы:

– Когда мы встретимся в следующий раз, советую прикусить язык, не то все дерьмо придётся выбивать из тебя.

Поднявшись, я ухожу на поиски Ричи, который наверняка торчит в отделе с алкоголем.

Меня всего трясет от адреналина. Я хочу кого-нибудь избить, выпустить пар. Чертов Блэк тронул святое – мою мать. Он стал ещё большим придурком, чем раньше. Стоило не просто ему врезать, а вырвать язык и засунуть ему в глотку.

Сжав ручку тележки, я поворачиваю и чуть не сбиваю Ричи, крепко держащего две бутылки пива.

– Что с твоим лицом? – нахмурившись, интересуется он.

– А что с ним не так? – задаю ответный вопрос, надеясь, что моё лицо не выражает никаких эмоций.

– Ещё чуть-чуть, и из всех твоих отверстий пойдет пар, как у паровоза из трубы, – объясняет Ричи.

Я не хочу рассказывать, что случилось между прилавками, поэтому просто машу рукой и иду к кассе.

Оказаться на улице приятно. Здесь тоже прошёл дождь, и теперь везде пахнет свежестью и влагой. Я люблю дождь, наблюдать за ним так приятно. Капли, бьющие в окно комнаты, успокаивают, заряжают какой-то энергией. Мама без тени смущения говорила мне, что я был зачат в грозу, и поэтому я с детства полюбил дождь, гром и непогоду в целом. Может, поэтому у меня такой тяжёлый характер?

– Мне тут сообщение пришло, – говорит Ричи, сев на пассажирское кресло и уставившись в телефон. – Рона устраивает вечеринку по случаю того, что многие одноклассники, в том числе и мы с тобой, приехали в город. Сходим?

Я обдумываю его предложение. Может, стоит согласиться? Я уверен, вечеринка Роны – ничто по сравнению с тусовками в доме братства, а значит, мне не стоит беспокоиться из-за того, что через час после начала у меня возникнет желание спрятаться ото всех.

– Почему бы и нет?

– Отлично, тогда пишу, что мы придем.

Я киваю и выруливаю со стоянки. 

* * *