Оттепель. Как это было?

И все-таки о разнице между тем, что происходило в генетике и в кибернетике. В 1945 году появилась первая электронная машина американская, ЭНИАК. В СССР это не прошло незамеченным. Вообще, о необходимости и значении вычислительной техники у нас говорили уже в 1940-х годах. Были приняты постановления Совета министров о необходимости развития вычислительной техники. Уже в 1949–1950 годах в СССР появилась малая электронная счетная машина. Вот постановления, которые касались как раз вычислительной техники: «О проектировании и строительстве автоматической быстродействующей цифровой вычислительной машины» – 1950 год. «О мероприятиях, обеспечивающих выполнение работ Академии наук по созданию быстродействующей электронной вычислительной машины» – 1951-й. «О мероприятиях по обеспечению проектирования и строительства быстродействующих математических вычислительных машин» – 1952-й. То есть сказать, что в СССР не понимали необходимости развивать быстродействующую вычислительную технику, – значит сказать неправду. Причем работа достаточно быстрыми темпами шла. Уже в начале 1950-х была создана самая быстродействующая вычислительная машина в Европе. Мы отставали от Соединенных Штатов Америки, но Европу обгоняли, несмотря на то что время сложное было. Война закончилась пять лет назад. Но затем вмешивается идеология. Начиная с 1952 года в различных изданиях публикуются статьи наподобие: «Кибернетика – наука мракобесов», «Кибернетика – американская лженаука», «Кибернетика мозга», «Кибернетика, или Тоска по механическим солдатам» и так далее. Особенно мне понравилось: «Наука современных рабовладельцев». То есть сама теория, подидеологическая что ли, которая закладывалась под кибернетику западными философами в том числе, – не могла не найти отклик в СССР. На это отреагировали тут же. Тогда же заговорили о том, что вычислительные машины заменят человека. Но как такового разгрома не было.

А. Гаспарян: Ну, во-первых, это несколько другая эпоха. Все-таки 1950-е годы, даже конец 1940-х нельзя сравнивать с 1930-ми. Репрессии 1940-х годов – это не то, что творилось в конце 1930-х. Теперь вовсе не обязательно было сразу вести в расстрельный подвал, достаточно газетных публикаций. В качестве простого доказательства давай вспомним «Дело врачей». Их затравили посредством печати, а сама репрессивная процедура началась после того, как пошли письма от советских трудящихся: «Почему вы ничего не делаете с этими убийцами в белых халатах?» В принципе, с кибернетикой все могло бы развиваться ровно по такому же сценарию. Но ограничилось разгромными публикациями. И вот что характерно: прошли годы, «Дело врачей» уже основательно забыто, а история с разгромными публикациями о кибернетике все время на слуху. Ее обсуждают с огромнейшим удовольствием.

Г. Саралидзе:

В том-то и дело. Все разработки по быстродействующим электронным машинам засекретили. И в условиях такой секретности в одной из групп, которая этим занималась, просто наступила стагнация. Очень много историй, связанных с разногласиями, когда одна группа считала, что материалы должны быть засекречены и ни в коем случае об этой деятельности нельзя распространяться, а другая говорила – нет, если мы не будем обмениваться информацией, мы отстанем. Это уже при Хрущеве было. Решение принимали на самом верху, и оно, я так понимаю, оказалось неправильным.

Д. Куликов: Нужно четко сказать, что прямого разгрома кибернетики не было. В том, что нам нужно развитие вычислительной техники, никто не сомневался. Дорожка от костяных счет через арифмометр к электрической машине просматривается достаточно четко. Тем более что надо было решать новые задачи, например с возникновением необходимости сажать самолеты на авианосцы… Конечно, у всего этого было военное применение, и, может быть, это привело к засекречиванию.

Г. Саралидзе: В 1946 году американцы впервые упомянули о каком-то цифровом прицеле.

Д. Куликов:

Решали проблему наведения зенитных комплексов… Вопрос засекречивания тоже был неслучайным, и конечно, эти технологии имели военное применение. Другое дело, что мы не смогли выйти в сферу реорганизации хозяйства путем использования персонального компьютера. Обсуждалась ведь и тема создания первых сетей. Вот то, что не нашли широкого экономического, хозяйственного применения всему этому, на мой взгляд, в первую очередь связано с идеологической мутью – с рассуждениями о том, что машины не должны заменять человека и что это все буржуазное. Смотри, сколько лет прошло, а машина не заменила человека! И еще очень долго не заменит.

Г. Саралидзе: Я недаром сказал, что часть ученых (примерно так же, как в случае с генетикой) действительно считала, что это направление неправильное и надо идти по другому пути. Режим чрезвычайной секретности обеспечивал и дополнительное финансирование, и другое отношение. Но внутрикорпоративные склоки тоже на это повлияли. И опять-таки, ученые доказывали свою правоту не научным методом, а используя административные ресурсы.