Отто П. по прозвищу Арахис

– Где мой желтый совок? Нигде не могу его найти. Я перевернула весь дом вверх дном!

– Перевернула весь дом вверх дном? – Миссис Синклер взглянула на нее поверх своего списка, первого, но далеко не последнего из тех, что она напишет за сегодняшний день. – Ты же только что встала.

– Где мой желтый совок? – Пиппу не так-то легко было сбить с толку.

– Я одолжила его ненадолго, – призналась миссис Синклер. Она знала, что была виновата. – Только чтобы посадить фиалки. Он в саду, в мешке с землей.

Пиппа недоуменно уставилась на мать.

– Хочешь сказать, он в грязи? – спросила она. – Мама, брать этот совок строго запрещено.

В ответ миссис Синклер уставилась на Пиппу. Теперь победить мог только самый упертый. И немного погодя миссис Синклер сдалась. Ведь Пиппа была грозной, даже если оказывалась неправа. В случае же правоты она пускала в ход всю силой своего непререкаемого авто ритета.

– Запрещено! – повторила Пиппа. – Он для птиц, и только для птиц.

– Он для птиц, – уступила миссис Синклер, взмахнув списком, словно белым флагом.

Пиппа распахнула дверь, ведущую на крыльцо, и окинула взглядом задний двор. Там, рядом с пучком фиалок, стоял мешок с землей. И, разумеется, над его глинистой поверхностью возвышалась желтая пластиковая ручка.

– Не круто, мам, – произнесла Пиппа.

Она поспешно вышла, рывком вынула совок из земли и постучала им о крыльцо несколько сильнее, чем требовалось. Затем открутила крышку с 18-литровой бадьи с птичьим кормом премиум-класса, которую всегда держала в тени сиреневого куста. Корм был очень вкусный, с добавкой семян подсолнечника. Пиппа несколько раз воткнула совок поглубже и наполнила стеклянную банку смесью орехов, семян и сушеных ягод. Затем отнесла ее на другую сторону сада и поставила у основания птичьей кормушки.

Теперь самое сложное. Кормушка висела в двух метрах над землей, а Пиппа была низковата даже для десятилетней девочки. Она взяла длинную ветку, раздвоенную на конце, и сняла кормушку с шеста. Опустив ее на землю, Пиппа наполнила контейнер семенами из банки, а затем поместила обратно на место. Руки тряслись от усилий.

– Давай налетай! – закричала она.

Девочка даже не осталась посмотреть, кто явится первым. Она и так уже опаздывала, а еще предстояло выяснить, какой подарок принес ей Отто.

Кто-то смотрит? Кажется, нет.

Пиппа подкралась к японскому клену, длинные ветви которого мели землю, как мягкие метелки.

Идеальный тайник. Она нырнула под листья и вытянула руку, нащупывая место, где два сросшихся корня образовывали небольшую выемку. Да, оно было там: что-то твердое, гладкое и небольшое. Пиппа положила вещицу в карман джинсов.

Из другого кармана она вынула половинку гамбургера, который остался со вчерашнего ужина. Он провел ночь в ящике для носков, поэтому его сплющило. «Для Отто это не имеет значения, – думала она. –

Он не привереда». Девочка положила гамбургер в выемку между корнями и подалась назад, вылезая из-под дерева и вытирая ладошки о рубашку.

– Привет, Отто! Привет! – прокричала она в сторону леса, который начинался сразу за ее домом.

Теперь Пиппа опаздывала окончательно. Мистер Дойл, ее сосед, уже, должно быть, ждал ее.

– Съешь что-нибудь. Съешь хотя бы кекс, – ворчала миссис Синклер, пока Пиппа с шумом проносилась через кухню.

На кексы времени не осталось. Она пожует птичий корм по дороге в школу. Такое с ней иногда случается. Но покинуть дом, не проверив свои сокровища, она не могла.

Пиппа взбежала по лестнице в спальню и вытащила из-под кровати коробку для рыболовных принадлежностей. Крышка открылась со щелчком, и – вот они: все штуковины, которые Отто когда-либо оставлял для нее под деревом. Каждой драгоценности отведена отдельная ячейка. Здесь была россыпь пуговиц, латунных и пластиковых. Здесь были браслет со сломанной застежкой и серебряная подвеска в форме парусника. Здесь были тюбик бальзама для губ и несколько крышек от бутылок. Зажимы для бумаги и гладкие камушки, линза от очков. Ракушки и зеленый стержень для клеевого пистолета и три десятицентовые[1]

монеты. Орехи и болты, сплавленные вместе оранжевой ржавчиной. Сережка.

Пиппа положила руку в карман и вынула оттуда утренний подарок.

– О, – выдохнула она. – О, Отто. Она безупречна.

Девочка провела кончиком пальца по безукоризненному изгибу фарфоровой ручки. К ней все еще был присоединен кусочек чайной чашки. Ручка и вправду была безупречна.

Глава 3

Пусть не суют свой клюв в чужие дела

Отто П. Арахис вырос в неволе, но благодаря усердному труду и прозорливости сумел стать свободной птицей. «Настоящего ворона не приковать цепями» – таково было его жизненное кредо, и он повторил его, бесшумно входя в свой собственный дом.

– В смысле, как я прикована к этой штуке? – отозвалась Люсиль из дальнего конца гостиной.