Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Благодаря тому, что в Липовку съезжались уже много раз, каждый священник имел там знакомых, у которых он останавливался. Некоторые друзья и соседи заезжали на квартиру, и вообще все стремились устроиться поближе к церкви, следовательно, оказывались недалеко и друг от друга. Обыкновенно приезжали под вечер накануне съезда. За это время виделись между собой, обсуждали намеченные вопросы, особенно если предвиделось что-нибудь непростое, находили общее решение. И очень редки были случаи, когда предварительное решение, вынесенное в кулуарах, не проходило на съезде; это могло случиться только тогда, когда мнения резко разделялись. Бывало иногда, что съезд вообще долго не мог прийти к соглашению. Каждое предложение ставилось на голосование раз, другой, третий, нужного большинства не получалось. Тогда назначали перерыв. Члены съезда расходились по квартирам, и снова начиналось обсуждение: договариваясь, в чем можно уступить, на чем непременно настаивать и что безусловно отвергать; и на новом заседании выносилось приемлемое для всех решение.

Предстоящий съезд должен был быть многолюдным. Второй благочиннический округ и вообще-то отличался большим количеством входящих в него приходов. Незадолго до того было распоряжение о выделении из него чуть ли не половины приходов в состав нового, при городного (около Пугачева) округа. По-видимому, те же волнения, связанные с обновленческим движением, помешали довести это дело до конца. В пригородном округе еще не было благочинного, и Варин счел более удобным для себя собрать съезд округа в прежнем составе. Больше того, даже не оставили, как обыкновенно, дежурных священников, по одному на несколько сел, для исправления срочных треб. Кроме священников, из каждого прихода приехал и представитель от мирян. Конечно, такой порядок существовал не первый год, но во многих селах прихожане манкировали им, не желая отрываться от своих работ, и предоставляли духовенству самому разбираться в очередных делах. Теперь же представители от приходов явились полностью. Многие из них не знали сути дела, а только собирались разбираться в ней, но был один признак, по которому всех их можно было разделить на две группы: они или безусловно доверяли своему приходскому священнику, или не доверяли ему. И не доверяли почти исключительно тем, которые склонялись на сторону «Живой Церкви» или заметно колебались.

Никогда еще дело не было таким серьезным, как в этот раз: ребром стоял вопрос, быть или не быть православию; поэтому вечером прорабатывали не только идеологическую сторону, но и тактическую, как держаться.

После долгих соображений решили добиваться обсуждения программы в целом; при этом, не рассеивая внимания, не отвлекаясь на все множество вопросов, можно было выбрать два-три, безусловно и очевидно для всех неприемлемых, и на них сосредоточить весь огонь, а потом сделать вывод, что, ввиду невозможности принять такие-то пункты, съезд отвергает всю программу. С тем и разошлись.

У Варина тоже был свой план. Когда утром все собрались в церковь, где должен был открыться съезд и ожидали только его и Апексимова, он не явился, а через посланного предложил духовенству прийти к нему. Приглашенные пошли неохотно, ворча про себя, а то и вслух, что такой поступок нетактичен, что прихожане могут подумать, будто духовенство о чем-то договаривается за их спинами, что-то скрывает от них. Но не хотелось начинать со споров и потому пошли.

В объединенном округе насчитывалось около тридцати священников; на съезд приехало не более двадцати пяти. Конечно, при желании такое количество людей можно было бы собрать в любой деревенской избе, тем более в поместительном церковном доме. Поэтому всем бросилось в глаза, что Варин не соблаговолил пустить их даже в просторный светлый коридор. Для них заранее были расставлены скамьи во дворе, а Варин вышел на высокое крыльцо и начал говорить, как с трибуны. Он говорил, что все должны присоединиться к «Живой Церкви» и принять к руководству постановления собора двадцать третьего года, причем довольно прозрачно намекал на неприятности, могущие произойти с теми, что вздумает протестовать. И опять о том или другом постановлении собора, и опять предупреждения и требования воздействовать в нужном направлении на приход, и так без конца. Слушатели поглядывали на часы, раздались дватри негромких голоса о том, что пора открывать съезд, что обо всем этом можно говорить и там, но Варин отвечал: «Еще пять минут, закругляюсь», а то и ничего не отвечал и продолжал свою речь.

Наконец тихонько приоткрылась калитка, и в нее осторожно протиснулся остролукский представитель Сергей Евсеевич Прохоров. Он окинул взглядом собравшихся и так же осторожно, как и раньше, чтобы не помешать оратору, начал пробираться по стенке к своему батюшке.

– Здесь мирянам не место! – громко заявил Варин. Сергей Евсеевич смутился еще больше и приостановился, не зная, что делать, но отец Сергий ободрил его. – Погодите, отец Иоанн, это ко мне, – сказал он. – А может быть, у него дело. Ты что, Сергей Евсеевич?