Отцовский штурвал

– Вот и прекрасно! – Арсений Петрович убрал ладонь с телефона. – Передайте секретарю. – И вновь скрылся за дверью.

Пряхину не понравилось, что ему уделили внимание ровно столько, сколько уделяют назойливой мухе. «Неужели Толстых не позвонил?» – подумал Григорий. Что ж, по прошлому опыту он знал: у тех, кто приходит наниматься на работу, вариантов немного, вернее, всего один, да и тот ущербный, сиди и жди свою участь, командуют парадом другие, например, вот такие секретарши.

Кроме резюме секретарша попросила копию паспорта и выписку из трудовой книжки. Григорий уже с некоторым любопытством следил за ее движениями, пытаясь угадать, что еще может потребовать эта, с казенным выражением лица, молоденькая особа.

– Вот здесь вы указали, что работали за границей. Надо уточнить где, в какой стране или странах, – все тем же сухим голосом сказала она.

Подчиняясь коротким, как выстрел, командам секретарши – «покажите то», «это не пойдет», «здесь нужны цветные, а не черно-белые фотографии» и так далее и тому подобное, – Григорий, чтобы не забыть, начал записывать на бумаге замечания.

– Вот еще что, напишите, что вы умеете делать! – наблюдая за Григорием, с еле заметным раздражением в голосе потребовала она.

– Прямо на бумаге?

– Арсений Петрович требует, – уже мягче сказала секретарша.

Григорий взял чистый лист бумаги. В голове мелькнула мысль написать, что он допущен к полетам днем и ночью, с подбором площадок в горной местности и в тайге, но тут же остановил себя, здесь это не зачтется, и размашисто написал: «Фсе»! Затем внизу поставил свою подпись и дату.

Секретарша взяла листок, прочитала и протянула новый.

– «Все» пишется через «вэ», – сказала она.

– Вы в каком полку служили? – еще не зло, но уже с ответным раздражением поинтересовался Григорий.

– Я служила в авиационном училище, – помедлив, ответила секретарша. – Преподавала историю.

– Оно и видно. А как же попали в кино?

– Ну, здесь еще не кино, – протянула она. – Вы что, из Нукутска?

– А что, этот город не значится в вашем перечне? – спросил Григорий.

– Почему же, – с какой-то новой интонацией произнесла секретарша, – я сама родилась и жила там.

– Вот как! – удивленно отозвался Григорий. – Выходит, мы с вами земляки?

– Выходит.

– Проникновенье наше по планете особенно приметливо в Москве. И что же вас привело сюда?

– Это отдельная история. Училище закрыли, курсантов ночью посадили в самолет и отвезли в Воронеж. Городок прикрыли. Все, кто работал на училище, подались кто куда, а я поехала в Москву.

Григорий вновь подивился перемене в ее лице. Оно жило своей, неподвластной хозяйке жизнью, все, что было у нее на душе и что она так старательно по-детски прятала, было на лице, и она никак не могла справиться с собой, хмурясь, кусала губы, морщила лоб, сдвигала в одну полоску брови.

– Как вас зовут?

– В армии не зовут, в армии требуют, – с серьезным лицом ответила секретарша.

– Сурово! – протянул Григорий. – Но, насколько я знаю, армейские уставы на это заведение не распространяются.

Раздался телефонный звонок, и Григорий услышал голос Арсения Петровича.

– Наталья Владимировна, зайдите ко мне!

Наталья Владимировна встала, одернула рубашку и чуть ли не строевым шагом двинулась в кабинет начальника.

«Ну здесь и порядки!» – подумал Григорий.

Он вдруг вспомнил, что встречал Арсения Петровича во время предвыборной кампании несколько лет назад в авиационном училище. Тогда Григорий, поддерживая Толстых, предложил показать курсантам и преподавателям документальный фильм, в котором один из героев фильма накануне войны окончил Нукутское авиационное училище. Толстых согласился, посчитав, что фильм будет интересен преподавателям и курсантам. Но вся беда была в том, что в избирательной кампании, которая развернулась в одном округе с Толстых, за депутатский мандат решил побороться Арсений Петрович Дудко. В училище насчитывалось несколько тысяч потенциальных избирателей, и за их голоса развернулась нешуточная борьба. Когда Пряхин с Толстых приезжали на встречу, то заместитель начальника училища тут же назначал для курсантов строевые занятия или очередную уборку территории, и Толстых приходилось встречаться разве что с работниками библиотеки да пошивочной мастерской.

– Чего вы хотите? – говорили им. – У нас есть свой кандидат.

С курсантами Толстых все же встречался, происходило это тайно, перед отбоем. Уже другие офицеры на своих машинах провозили Толстых и Пряхина, минуя контрольно-пропускной пункт, прямо в казармы. Те выборы выиграл Толстых, но Дудко еще долго писал кляузы в избирательную комиссию. Потом его следы потерялись, поговаривали, что после закрытия училища он перевелся в авиационную часть, которая базировалась под Нукутском.

«Чудны твои дела, Господи! – думал Григорий, разглядывая сквозь окно низкое московское небо. – Кто бы мог подумать, что та давняя история будет иметь такое продолжение».

– Арсений Петрович просит вас зайти, – сказала секретарша, выходя от начальника, и уже по-иному, с каким-то любопытством глянула на Григория.