Отцовский штурвал

– В таких делах я не специалист. Я не был в кабине. Для вертолетчика работа с губернатором была не повседневной, а разовой. Слетал туда-сюда – и жди следующего раза. Я слышал, недавно в Нукутск привезли канадскую машину. Компактная, удобная игрушка. Это не привычная «восьмерка», на которой летал шеф-пилот губернатора. Он попробовал машину и ничего необычного в ней не нашел. И, взяв на борт губернатора, полетел в тайгу. Охотоведы выследили медведя и ждали главного охотника. Остальных деталей я не знаю. Сейчас, как это бывает, сами погибшие не могут ни опровергнуть, ни подтвердить, что на самом деле произошло.

– Там произошел теракт!

– Как только что вы сказали, нужны факты, – заметил Пряхин. – Они у вас есть?

– Все, можете быть свободны, – махнул рукой Дудко. – Теперь мы все будем свободны.

Через некоторое время после похорон Королева попросила Пряхина о встрече. Григорий поразился переменой, произошедшей с Жанной Андреевной: опухшее лицо, под глазами темные круги. Пряхин понял: она была потрясена, и любое неосторожное слово, догадка могли больно ранить ее.

– Все мне врут! – плача, начала она. – Все, абсолютно все! Кого ни спрошу, что же там произошло, прячут глаза. Бормочут: «не повезло, ошибка пилота, человеческий фактор». А еще день назад многие мечтали прилипнуть, поехать с ним на охоту, сесть в один вертолет, а потом по всем коридорам: «Губернатор – мой кореш»! Скажите, а может, все-таки был теракт? – неожиданно спросила Королева.

– Кому он мешал?

– Он мешал многим. Своим положением, характером: он стал закручивать гайки.

– Это еще не повод.

– Сейчас убивают за бутылку водки, – махнула рукой Королева.

Пряхин решил не говорить то, что думает на самом деле. Он понимал, что в таком состоянии она не способна воспринимать сказанное.

– Вы знаете, полет с ВИП-персоной – особый случай, – мягко сказал он. – Бывало, мы меж собой говорили: полет с начальством на борту – это все равно что полет под наркозом. Бывало, сидишь, смотришь на приборы, а в них вместо стрелок видишь важное и часто насупленное, строгое лицо. Попробуй тут, собери стрелки в кучу.

– Какую кучу? – переспросила Королева.

– Да это я не для вас. Для себя, – вздохнув, ответил Пряхин. – Куча-мала, спать не дала. Да!

– Понятно. В переводе на русский, смотришь в книгу – видишь фигу. – Королева вытерла платком слезы и спокойным, отстраненным голосом сказала:

– Ребята-охотоведы, которые остались на земле, сказали, что перед тем, как сесть в вертолет, он нарвал букет подснежников. Хотел меня порадовать. Вот порадовал.

Пряхин вспомнил, Кеша Намоконов говорил, что в приемной Королева, где всегда толпился народ, губернатор без очереди принимал его, Намоконова.

– Я приносил и показывал ему новые патроны, рассказывал, где обнаружил берлоги и лежки изюбрей, – хвастал Кеша. «Вот уж действительно: охота пуще неволи», – думал Пряхин, пытаясь понять и решить для себя, что бы сделал он, очутившись в кабине того вертолета. А ведь такое могло произойти. Но в дело вмешался случай, и фамилия у того случая была вполне определенной – Дудко.

– Что он сделал плохого? – спросила Королева.

«Ничего плохого он не сделал. Но и хорошего не успел», – подумал Пряхин. – Он прибыл в Нукутск как на сафари». Конечно, губернатор пытался вникнуть в дела и заботы края, много ездил, встречался с людьми, но, чтобы адаптироваться, вжиться, нужно было время. К сожалению, судьба ему такой возможности не дала. Ушел сам и вместе с собой забрал еще троих, хотя первоначально сообщалось о пяти погибших. За пятого пассажира, скорее всего, приняли обгоревшую тушу медведя, которую приехавшие спасатели пытались оттащить в сторону.

Пряхин хотел было повторить Королевой то, что когда-то говорил на телевидении Анне Шнайдер. Но зачем? Жанна Андреевна слышала это, но ничего не запомнила. К чему помнить то, что произошло с другими? Зачем ей знать и напоминать о том, что говорил и делал генерал Лебедь? Григорий мог бы вспомнить, как на охоте за горными архарами на Алтае погиб еще один «краснокнижный» охотник из Москвы. Желая угодить ВИП-персоне, командир вертолета посадил на место второго пилота женщину. Следствием было установлено, что во время стрельбы по баранам вертолет лопастью зацепил склон. У тех, кто по долгу службы расследовал это происшествие, не нашлось слов в оправдание: экипажем было нарушено все, что только можно было нарушить.

Но вряд ли Королева сейчас могла это услышать. Любую боль лечит время. Слова, даже самые правдивые, – слабое лекарство. Что толку взывать к глядящим с необъяснимой высоты звездам, напоминать о нравственном законе, который, по словам Канта и Румпеля, есть и должен быть в каждом из нас. Большая и Малая Медведицы ничего подсказать не могли, но они видели и знают, что было и что будет дальше.

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС